Собрав с утра лиловую охапку поцелуев с груди и щёк, дышала похоть на лицо и губ прикосновением к плечу будила. Плоть почуяв, ленив был духом, телом зол и извращённо груб с неюной, сильной, безобразной, непонятной, хрупкой, коней любившей, а не принцев, губы в коньяке, орлом держал её в когтях и звал, смеясь, голубкой, не ведая, что был у ней синицей в кулаке.
Шуршания ресниц уже не будят, пророчат сны другое по утрам, - жизнь об колено Kамасутры судьи согнут тупым углом напополам, - и клином журавлей запустят... . Мне бы свободы горсть без метки на ноге, чем журавлём курлыкать хором в небе, летя в затылок к дырке в голове.
Когда играючи, танцуя, зажав букеты поцелуев меж губ, меж ног, будила утром рано любовь и я, слезая со стакана, гордыню натянув до пят, как-будто Бог на мне распят, кричал, что лишь гожусь для смерти, для жизни слишком слаб, … не верьте.
|