Вчера на заре у нас во дворе мужчина читал стихи. С надрывом читал, будто бы с кем-то споря. Средь них много всякой трухи – наверно, свои: простые стихи, без претензий. О море, о ссоре, о горе, о том, как резвятся ручьи, о цвете гортензий, конечно же, о любви; еще – что куда полезней не чьи-то считать, а свои доходы; про звезды, закаты, восходы…
А двор просыпался, зевал – мужчина ему мешал своим простоватым искусством. И брызгал оконный оскал: « Да чтоб тебе дубль-пусто! Юродивый! Псих! Заткнись!» Упреки сыпались вниз Лавинами камнепада, еще и еще, на бис…
Но вдруг понеслись в небесную высь строки из «Маскарада». И двор, потрясенный, умолк, как брошенный в море челнок, изломанный волнами чувства.
Лазурью далеких вод и светом прекрасной грусти искрился высокий слог на стеклах оконных полос. Измотанный вкривь и вкось рутиной, слушал народ, как читал мужчина Арбенинский монолог.
И шепотом окна вздыхали «Ах, хорошо! О, как, Боже мой, хорошо! Еще что-нибудь, еще….» А он дочитал и просто ушел в нарастающий день, а с ним элегантная тень Лермонтов потомка, России великого сына. И в мир возвратилась рутина.
..........
Забрезжили блики рассвета, и вот на часах уже пять… Все ждут, не спят – А вдруг он придет опять и, может, прочтет, к примеру, из Фета…
|