ОБЩЕЛИТ.РУ СТИХИ
Международная русскоязычная литературная сеть: поэзия, проза, критика, литературоведение.
Поиск    автора |   текст
Авторы Все стихи Отзывы на стихи ЛитФорум Аудиокниги Конкурсы поэзии Моя страница Помощь О сайте поэзии
Для зарегистрированных пользователей
логин:
пароль:
тип:
регистрация забыли пароль
Литературные анонсы:
Реклама на сайте поэзии:

Регистрация на сайте

Добавить сообщение

Табынская

Автор:
Жанр:
Поэма

1
До кровавого заката рвали небо пики гор.
Ветер, как шайтан из ада, разметал хвостом костёр.
Ни согреться, ни укрыться – ледяная пала мгла.
Кляч уставших вереница за кордон в Китай ползла.

Эх, прижать бы к сердцу паву, в степь рвануть на воронке…
Давят кряжи Алатау, кожи мокнут в казанке.
Отравили красным ядом до печёнок злую рвань.
Посолонь спуститься надо и уйти в тмутаракань.

Cквозь порубленные вёрсты, бросив кости куреней,
Множа холмики погостов бедной родины своей,
Получая пули в спину от недремлющих врагов,
Прорывалось на чужбину войско белых казаков.

– Знаю, братцы, вам не любо холостить упрямый нрав.
Коммуняк-то нынче – шуба, нас – один худой рукав.
Изничтожат в бранной сече, изведут казачий род,
Знай, крещёный человече, мы вернёмся через год.

– C нами Бог, – промолвил Дутов – оренбургский атаман,
И воздел над кругом чудо – не подделку, не обман,
А Табынскую икону. – Божья Матерь, помоги
Казакам пройти препоны – всуе адовы круги!


2
Неземная скрыта святость в древнем таинстве письма –
Богом явленная благость для души и для ума.
Как последнее спасенье, светоч гаснущих надежд,
Ты дарила исцеленье, серебром горя одежд.

Наклонила Приснодева ко Христу печальный лик,
Шесть слезинок – справа, слева – по щекам тугим текли.
Губы строгие поджаты: отрок близок и далёк,
Молвит взором виновато: «Муку вынесешь, сынок».

Не младенец, а Спаситель стоя крестит Божий мир,
Отступает искуситель – слабых душ людских кумир,
Вместе с ним уходят беды: немощь, злоба, мор, война.
Божьи правятся заветы, счастьем дышат времена.

От Казани до Тобола нет родней для казака –
Пережившая монгола и лечившая века,
Ненасытных вражьих сабель испытавшая клыки,
Реки слёз – горючих капель – утирала без руки,

О Великая Икона честной вольницы степей,
Да с тобой в огонь иль в омут, на пустынный суховей,
Вглубь болот, с горы, в стремнину, на закланье и на пир!
Тут шепнул урядник сыну: «Войсковой бы нам потир…»


3
– В Оренбурге, – писарь окал, – в девятьсот шестом году
Бунтовщик ватагой топал по Гапонову следу.
Потрясатели дрекольев с красной ветошью знамён
Возглашали: «Будем вольны, коль царя c престола пнём».

Мы, мол, ратуем за стачку, за бурление Руси.
Демонстрация, горячка, Святый Господи спаси!
Агитаторы сновали, кто в тужурке, кто в пенсне,
И листовки раздавали, сделав рожи попостней.

А навстречу, вот так диво – кто б задумал наперёд,
Шёл с Табынской горделиво православный крeстный ход.
День-то праздничный, не будний, нёс по граду ветерок
Песнопения, хоругви, сладкий ладанный дымок.

У Соборной повстречались две толпы лицом к лицу.
Отшатнулись, снова встали, пахло битвой на плацу.
Причт с Иконой двинул к храму – бил звонарь в колокола,
Мимо паствы, мимо хамов Богородица плыла.

Люди пали на колени – и смешались две толпы,
В общей радости моленья перекрещивались лбы:
«Потеснись-ка, места мало перед образом святым».
Агитаторов не стало, видно, не по вере им.


4
В год семнадцатый – иначе: помахав рукой царю,
Тот, кто сызмальства батрачил, штык приладил к винтарю.
Брат на брата, сват на кума, не жалей – коли родню!
Против Божьего задума сокол сдался воронью.

Этим – пашни, тем – заводы, нам – свинцовые дожди…
Но казак белобородый перебил его: «Пожди,
Писарчук, не ты ль кликушей записался в наш отряд?
Cтычки сплачивают души, крепят волю у солдат.

Богородицы рожденье, помнишь, справили гурьбой?
Хора ангельское пенье было прервано стрельбой.
Голопузы-супостаты разорить хотели кош –
Задымили чадно хаты, шёл по Нежинке грабёж.

Пальцы хищные с Иконы ризу сдёрнули в момент –
В серебре её обновы и в каменьях позумент,
А голубушку швырнули непокрытую в кусты.
Ох, тогда мы красным вдули – гнали нечисть три версты…

…Круглоликое желтило – азиатская луна,
Что с небес глядишь слезливо, чем земным удручена?
Скорбь в глазах застыла узких – изливается дождём,
Понимаешь не по-русски смысл казачьего «пождём».


5
Сладок дым победы ратной, горек пораженья дым.
Морок воли перекатной с молоком едим грудным.
Опылилась чёртом завязь, народился гадкий плод:
Режьте, ешьте, нынче зависть – красной армии оплот.

– Дам по сабле и нагану, добывайте свой калач.
Ваш сосед, Петро с Иваном, первый на селе богач.
Что с того, мол, сам ишачит, не жалеючи хребта?
Куркуля мы раскулачим, жрать попросит у Христа!

Вы ж таки красноармейцы – на картузах по звезде! –
Комиссар потрёт коленце, непривычное к езде,
Сядет с томом «Капитала» бред жевать бородача…
Если шашки нашей мало – сгинет в лапах палача.

Дезертиры, бузотёры, саботажники, враги,
Проглядели вас филёры – полицейские шпики.
Нам бы власть иметь пожёстче и царя бы посмелей –
Убежал бы красный кочет без башки за сто морей.

Скачет ветер над ущельем – бьёт копытами луну.
«С голодухи, как с похмелья, в мыслях грешных я тону,
Стал пушинкой тополиной», – писарь ветру крикнул вдруг:
«Не тряси напрасно гривой, а снеси-ка в Оренбург…

6
… класть поклоны в Кафедральном, доживая скорбный век,
За казачий люд опальный, за убитых и калек,
За сирот, за мать Расею, источающую кровь…
Но покинуть не посмею я Икону – здесь мой кров!

По преданьям монастырским – лет минувшим несть числа –
Меж солёных вод табынских над тропой легла скала.
Мимо дьякон шёл Амвросий и услышал глас ли, крик,
Будто с неба кто-то просит: «Мя приять во храм, старик».

Не поддался наважденью – рукавом протёр глаза,
Огляделся со смиреньем по бокам, вперёд, назад:
– Никого… На сенокосе видно темя напекло, –
В келью потрусил Амвросий, не сумлящийся зело.

Через пару дней, как прежде, шёл обратно – тот же глас:
«Не смыкай, диакон, вежды – мя приять во храм сейчас!»
И вознёс он кверху очи, и увидел на скале
Образ в лаке солнцеточит – дар божественный земле.

Мать с Младенцем – тёмны ликом, но душе от них светлей.
Об явлении великом всяк прознал: возлив елей,
Закадили, с песнопеньем водрузили на киот…
А наутро – вот знаменье! – сняли с венчика ворот!»


7
Есаул глядит – на ране закровянились бинты.
«Вашебродье, врач не встанет», – ныл денщик из темноты:
«Мы почти что все подранки – надорвался коновал».
Эскулап нашёл портянки, сапоги надел и встал:

– Закулюкаешься с вами, – еле тащит саквояж.
– Ноет, гадина, ночами – приложил родной братяш.
Посмотри-ка – может, смазать? Шевельнуть нельзя плечом…
– Эх, её карболкой сразу б, – и раствор потёк ручьём, –

Чистой корпией покрою и повязку наложу.
– Нас в отряде братьев трое – с фронта рядышком служу,
А четвёртый жил при бате под Сакмарским городком,
Но навоза не лопатил, с книжкой дружбу вёл тишком.

Книжка книжке – рознь, конечно, – подытожил есаул, –
С красной бандой как-то местной в город парень сиганул.
Разошлись пути-дороги – вновь в Актюбинске сошлись,
Младший братка, бык безрогий, взять мою решился жизнь.

Налетел в бою на брата и рубил, колол, щенок.
Порешить я мог бы гада, но Господь отвёл клинок.
Нашей силы греховодник, да умишком – не в отца…
Снял денщик седло и потник, вмиг стреножил жеребца.


8
«В сей Иконе скрыта сила, неподвластная уму:
Только скроется светило – вон из храма, и к утру
На воротах монастырских появляется опять.
И чудес таких Табынской нам вовек не сосчитать.

Человеческие боли утоляла без числа –
Сквозь тернистые юдоли к ней толпа калек текла.
Даже нехристей убогих принимала к сердцу плач –
Не встававшие на ноги сами шли, и слеп стал зряч.

Про последний случай, помню, мне поведал протопоп.
Учинялись часто войны, был пожар, потом потоп,
И Родимая исчезла, чтобы, пару лет спустя,
Объявиться в том же месте неприветливым гостям.

У источников в Табынске иноверцы скот пасли
И, найдя Eё, по-свински всю изгваздали в пыли,
Били, матерно ругались, в древо ткнули тесаком.
Силы высшие сквитались люто с каждым дураком.

Свет померк в глазах бесстыжих – за слепым стоят слепцы.
Крик ужасный уши выжег… Монастырские отцы
К сердцу приняли Hаходку – лишь один пастух сумел
Умолить, срывая глотку, о прощенье и – прозрел!


9
C той поры, став православным, за Иконой шёл вослед…
В Оренбург когда-то странный въехал всадник – конь был блед:
Эпидемия холеры по домам прошлась косой,
Ни последних и ни первых – дряхлый дед, внучок босой,

Зрелый муж, младая дева – повалились, как снопы.
Исправлять лихое дело были призваны попы.
Трижды с Матушкой-Иконой обошли весь град вокруг:
Прекратились смерти, cтоны, вытер слёзы Оренбург», –

Писарь вымолвил устало, смяв чепрак под головой…
Кровь углей заря впитала, затуманившись золой.
Наступило на вершины утро светлым сапогом –
По вершочку, по аршину подошло, шурша песком,

И застыло, упираясь в перевал Кара Сарык*.
«Ярка чёрная, дурная! Надевай, сынок, башлык,
Да в кулак сграбастай повод – поведём по льду коней», –
Хоть урядник и не молод, но ухватистых кровей.


10
Скарб навьючен, страх задушен, бездны каменный котёл
Горный див, предвидя ужин, вьюжным веником подмёл.
Меж клыками смерти правый от неправых отступал:
Переходы, переправы, перестрелки, перевал.

Поскользнёшься – и погибель, зазеваешься – конец.
«Лучше быть Ионой в рыбе, чем на спинах у овец*», –
Уцепился писарь ловко за свисающий карниз.
Атамана на верёвках казаки спустили вниз.

Даль безбрежна, бездорожна, крупка сыплется с небес,
Шприцем изморозь подкожно вводит невидимка-бес.
Дутов бредит: «К бою, ротный, пулемёты – на обрыв!
Нам бы не в поход голодный, а в Брусиловский прорыв.

Помню, рвалось небо с треском – госпитальная пора,
А в Неплюевском кадетском славном корпусе – жара:
К Царскосельскому параду муштровали день-деньской.
Фронт – в тылу, противник рядом… Я защитник, не изгой,

Бит осколками, контужен, «Анны» две и «Станислав»,
Начинал служить хорунжим – генералом в сорок стал.
Русский крест казачий тяжек, лишь героям по плечу:
– Где Икона, кто на страже? Прикоснуться к Ней хочу».


11
Камыши сгибает ветер, пишет рябью по волне:
«Кто казаченек приветит в азиатской стороне?
Сорный злак вцепился в пашни, запустенье, мор и пал.
Не вернуть нам день вчерашний, светлый батюшка Урал.

Проложи к востоку русло, измени движенье вод,
Оренбургской жизни тусклой дай иной, свободный ход.
Смой заброшенную церковь прочь с поруганной земли
И кладбище с прахом предков, и степные ковыли,

Не забудь колки и кручи, изб саманных скарб и хлам,
Пусть на спинах волн текучих устремятся по следам
За отчаянным народом… Разбушуйся, дай мне знак!
Будет пить родную воду, жить в родной степи казак».

Водяной язык по гальке зашуршал, слагая речь:
«Казаков мне, ветер, жалко, надо семя их сберечь.
Отступили, не вернутся, но взойдут в полях ростки –
Внуки век спустя вольются в атамановы полки.

Вот потомки есаула, вот и писаря родня,
Глянь, урядниковы скулы – два румянца, два огня.
Будут вместе строить храмы, отливать колокола,
И Табынской, лучшей самой, вознесётся вновь хвала!


12
Даже списки мироточат с Дива дивного в миру.
Мы пождём, а красный кочет сам помрёт в своём жару
Поколеньям в назиданье – как наказ на все года:
«Русский русскому страданье не приносит никогда!» –

Так Урал ответил ветру и понёс волну быстрей.
Дети ладят нитки к веткам, ловят в ямах пескарей.

----------------------------------------------------------------------

В городке Красноусольске у купален – толчея:
Гость из области Свердловской, оренбургская семья,

Из Челябинска соседи, из Актюбинска друзья.
Каждый с хворью личной едет – излечить её нельзя
Без целебных вод солёных, без Господних добрых рук.
Жаль, в Китай ушла Икона, исцелявшая от мук.

На попутках автостопом, на автобусах гурьбой,
Кто пешком сюда притопал, а кого везут с собой.
Мальчуган десятилетний – оренбургский казачок,
Подошёл к скале заветной, бросил наземь рюкзачок –

Перебрать припасы надо. Вдруг раздался чудный глас:
«Не смыкай-ка вежды, чадо, мя приять во храм сейчас!»
Вознесет он кверху очи и увидит на скале:
Образ в лаке солнцеточит – дар божественный земле.



Опубликована в №3, 2014 литертурного журнала для семейного чтения "День и Ночь"

Отзыв:

 B  I  U  ><  ->  ol  ul  li  url  img 
инструкция по пользованию тегами
Вы не зашли в систему или время Вашей авторизации истекло.
Необходимо ввести ваши логин и пароль.
Пользователь: Пароль:
 
Современная литература - стихи