Отец решил продать корову,
Тогда мне было десять лет;
Негромким голосом сурово
Сказал, вздохнув: «Сведу в обед».
И будто сознавала Зорька,
Что близок расставанья час;
И было стыдно, больно, горько
За обречённость грустных глаз
Бурёнке хлеб снесла украдкой,
Кормила, гладя мокрый нос.
Знобило! Словно в лихорадке!
Зачем так с ней? Немел вопрос.
Возникла мысль почти внезапно:
Корову спрячу, не найдут.
Решила! Поздно на попятный!
Свела в лесок, за дальний пруд…
Домой под вечер объявилась,
Отец всё понял – не бранил;
За дерзость оказал мне милость:
Покосом речку заменил…

Проступок? Подвиг ли? Не знаю –
Горжусь, как благородный вор,
Глаза коровы вспоминая;
Жива как будто до сих пор.