Лгали не раз мне девичьи слёзы,
но, несмотря на грубость манер,
в женщин влюблялся, а не в берёзы,
как вдохновлял поэта пример.

Музу любил, но больше всех Лиру,
ложной не знал в строке красоты.
Телом открыт и сердцем был миру,
но не любил, рабов и на "ты".

Сердце не жёг народу глаголом,
слово любя, не пел под баян.
Другом собак, шутом полуголым
был, когда трезв, но чаще был пьян.

Славил в стихах я женского рода
кратких романов, длинных интриг
всех героинь, которых природу
я постигал в объятиях книг.

Сыпет любовь мне сахар на рану,
я не могу писать без цитат,
видно, любить иль поздно иль рано
раз в голове сплошной плагиат.

Ямба не слышно, только хорея
крики с надрывом, воплями плач.
Пуля не дура, - будет добрее,
но дровосеком не станет палач.

Дырка в кармане и авторучка,
ей напишу, как, вроде, ничья
спит на плече Утёсова тучка, -
славная баба, но не моя.

Песню простую, - проще, чем веник,
я написал, не зная ни нот
и ни стыда, и был понедельник
очень тяжёлый, длинный, как год.