(по подстрочному пересказу Л.Н. Толстого из повести «Хаджи-Мурат») * * * Какие прекрасные кони паслись у казачьей заставы. Не ведал покоя Гамзат, восторженно глядя на них, И кровь разгорелась его в безумстве смертельной забавы, - Он ночью за Терек повёл бесстрашных мюридов своих
Отбили табун лошадей, застава ж забила тревогу. Под утро у Терека близ нагнал их отряд казаков. Не чаял, чаял Гамзат себе молодцов на подмогу, - Вокруг уже ширился стук лихих лошадиных подков
Немалый отряд казаков замкнул, будто лесом Гамзата И верных мюридов его. Но смерти бояться ли им? Рожденным со славой отцов призывом святым газавата На вечную память в веках грядущим потомкам своим. Коней закололи табун, - не радостна ныне добыча! Себя окружили стеной из их окровавленных тел. И бились с казаками как, положен им горцев обычай, И каждый с усмешкой принял для горца священный удел
И смертью объятый Гамзат, сзывая парящую стаю Тех птиц поднебесных чей дом - на склонах чернеющих гор, В последних словах заклинал: «Ай, птицы, под небом летая, Кричите я умер в чести, не тронул джигита позор!»
* * * Как высохнет земля моей сырой могилы, Тогда, родная мать, забудешь ты меня, Как на холме моём трава нальётся силой, - Утихнет боль отца от горестного дня,
И слёзы на глазах сестры моей просохнут, И горе навсегда из сердца улетит, Но братьев лишь сердца для мести кровной ёкнут, И старший будет жить, пока не отомстит.
А брат второй, меня ли ты забудешь? И только ли тогда, как ляжешь ты со мной? Навечно, брат, со мной в могиле рядом будешь, И станет нам с тобой наградою покой...
Ах, пуля — смерть моя, ты горяча и скора, Не ты ли мне была покорною рабой? Когда моей земли безжалостного вора Я звал, открыв лицо, на справедливый бой.
Ах, черная земля, земля суровых предков, Не я ль тебя топтал моим лихим конём? И смерти господин, - я гнал тебя нередко... Теперь под небом я, и лишь душа на нём.
|