Простив рост глупости и цен,
плюя на жизни бренность,
на лживость месс, загробный плен,
душа не может бедность
пред телом духа оправдать,
печалится в неволе,
стесняясь в морду первой дать,
и корчится от боли,
когда, глумясь, на части рвём,
безжалостно друг друга
и, находя пути вдвоём
из замкнутого круга,
шагаем врозь. Нам жить бы, слышь,
забыв про перебранку,
шепча: “Прости, прости, малыш”,
но тянем наизнанку
и ложь и правду.
Если б днесь, -
ты знаешь, что не струшу, -
убив себя, на небо влезть
и жить душою в душу.