Мы полетим в Иерусалим,
Вернее – в Иерушалаим.
Давай не связанное с ним
В декабрьской Москве оставим.

Нектар разлит, орешков хруст
Привычно радостен и весел.
Будь здрав, неведомый Прокруст,
Создатель самолётных кресел!
На увлажнённые глаза
Опустим бережные вежды,
И отдадимся парусам
Воображения невежды:

Исчез родной аэропорт.
В согласии с полётной схемой
Мы пролетим Эвксинский Понт
Над остроносою триремой.
Водой обласкана земля,
Сады построились в аллеи,
Кибуцник, в поле выходя,
Вдыхает воздух Галилеи.
Погладив смазанный затвор
И дульный тормоз чистой тряпкой,
Он отставляет свой Тавор,
Вооружаясь мирной тяпкой.
Плоды лимонов и хурмы
Ему объявятся наградой.
А иорданские холмы
Текут туманом и прохладой:
Там спину гнёт седой феллах
Под рёв транзисторного свинга,
И дремлет розовый фламинго
На ломких спичечных ногах.

Здесь размягчаются сердца,
И благодатная картина
Поёт российским пришлецам
Святое слово - Палестина.