"Либерал" пролог (На Дно), 4-я глава (Добрый Дядя)
1917 год
Гулял махорочный король.
Остался справа “Метрополь”.
Ролс-ройс на Невский повернул.
Цыган про «ночку» затянул.
Кокотка нежно обнимает.
С таким, как Он, Она порхает.
Деньгами жжёт, спешит в разнос,
Сам за рулём - купец Мороз.
Маршрут до “красных фонарей”,
По Лиговке не счесть дверей.
Свернул, а перед ним - разбой.
Вопит в крови городовой.
Разрезал голову кистень.
К стене спасаясь жмется тень.
Расправы близится черёд.
Купец на полный газ даёт.
Успел, швырнул в авто, не глядя:
“ - Знакомы будем. Добрый Дядя” -
С ухмылкой выронил Мороз.
Ответа ждал хмельной обоз.
“ - Вольтер ” - субъект пролепетал.
“ - Немчину спас! Ну, так и знал!”
Примолк безудержный шабаш,
Потух веселья эпатаж.
Сюртук побитый. Доходяга.
Дрожит, как лист, у ног бедняга,
Целует с Дамой медальон.
Отсюда ясно, что влюблён.
Взор как у лиса. Тонкий нос
В густые брови словно врос.
Но подбородочек надменный.
А в остальном вполне смиренный.
Весь осенило экипаж.
Таков, как он, не наш типаж!
“ - Германец нон. Же сви француз.”
“ - Ну, и каков Свободы вкус?”
“ - Поднялись смутою народы.
Прозябло семя, лезут всходы!”
“ - А ты, похоже, либерал.
Счастливчик, коль не пострадал!
Мир рухнул! Катимся ко дну.
Нас черти тянут в глубину.”
Взмолилась братия: “ - Гулять!
Нам боле нечего терять!”
Мороз не знает счёт банкнот.
Цыган ушел, срубив на год.
Кокотка выскребла на век.
Такой вот Дядя человек.
Приюты, церкви, меценат.
Наш Добрый Дядя - Демократ.
В Европе учит сыновей.
И строит школы для детей.
Где пляшут девочки канкан,
Купцу известен ресторан.
По стенам бронза, зеркала.
Для Дяди мигом три стола
По центру в ряд соорудили.
А, накрывая, шестерили.
Нет доброте его предела,
Шурша купюра полетела.
Изыска полон бельведер.
Гуляет с Барином Вольтер.
Отдельный справа кабинет.
Там в глубине грустит кадет.
С кадетом сгорбился посол.
Мороз зовет к себе за стол.
Проворно ринулись на зов
И Бьюкенен, и Милюков,
Слюну глотая в вожделенье:
“Приехал спонсор! Наслажденье!”
“ - Присядь, вредитель и шпион.”
“ - Не оскорблять Британский трон!
Ведь мы изволим вас учить.”
“ - Так ты ещё дерзнул хамить?
Кто Карлу голову срубил?”
Посол от этого остыл.
“ - А ты, что скажешь, Милюков?
Наобещал и был таков.
Где Дарданеллы, где Босфор?
Али напомнить уговор?
Трон - королю, народу - власть.
И из казны в карман не класть.”
“ - Мы скоро выберем Царя!”
“ - Видать платил тебе за зря.
Поизбивали постовых,
Чинов сгубили и простых…
А как же нам без них прикажешь?
Ты, Милюков, под спудом ляжешь.
Бескровно, тихо обещал.
Поверил я, засим сплошал…”
“ - То самый важный из шажков.
Он из глубинных родников.
Сметает ветхого барьер.” -
Протараторил им Вольтер.
Посол Вольтера поддержал
И пылко долго руку жал.
Сигару закурил Мороз.
Пустил кольцо французу в нос:
“ - А ты ученая башка!
Но на меня тонка кишка.
Люэс - парижская зараза.
Все революции - проказа.
Грех заражения от вас.
Грядёт предсмертья тяжкий час!”
И залпом водки опрокинул,
И кулаком о скатерть двинул.
Со льда, бегом, ещё бутыль,
Всё под задорную кадриль.
Заставил приглашенных пить:
“ - За то, чтобы России быть!!!”
Чутьем сквозь время прорицая,
Застыл над рюмкою у края:
“ - Придется мне со всеми сгинуть.
Отчизну не могу покинуть!”
Рубли, как птенчики, кружатся.
Наш Дядя любит утешаться.
Наскучило. Видать пора.
“ - Вольтер! Заждались номера.
До девок в двадцать пять рублей!”
На посошок плеснул халдей.
Мчит. Фары. Пьяный в драбадан.
А над Невой клубит туман.
Костры чадят у мостовой.
Притормозил. Взмахнул рукой.
К себе чумазых подозвал.
“- Большевики?” И этим дал…
В подарок от щедрот авто.
А на душе опять не то.
Вольтер порядком надоел.
Он с Дядей явно не у дел.
А Барин палит сгоряча,
Снимает шубу со плеча:
“- Бери, француз! Тебе подарок.”
А дальше, лучше без ремарок...
Коты за окнами орали,
Когда на Крюковом канале
Очнулся барин. Без часов.
Всё раздарил за будь здоров!
В одном исподнем потащился
И на Английском очутился.
К Никольскому направил взгляд.
На том кресты огнём горят.
Тут нищий перед ним - калека,
Слепой с рождения до века:
“ - Дай денег, милый, помоги.”
“ - А где они… мои рубли?”
Не смог. Креститься тут же стал.
С калекой сел и зарыдал.
-----------------------