( Не судите строго - просто попытка. О истории этой говорили в нашем приморском посёлке старики. Ничего не придумано.)
Один - сосновый тёмный склон, другой - весь в пёстрых листиках. Ещё - ручей, река, затон. И бухта о двух пристаньках.
Одна - для беленьких судов заморского строения, другая - съеденный мосток из узких свай и тления.
Хозяин - молодой рыбак, имевший дом под склоном. Шёл в его сети ёрш, лаврак и окунёк зелёный,
Держал у дома самовар курортникам в угоду, до света раннего вставал, тащил фелюгу в воду.
Пшеничный чуб, плечами крут, и глаз всегда прищурен, а как же - он хозяин тут, всем сват и брат, и шурин.
На костреце штаны-рваньё (недолго и до срама)… Таким увидела его прекраснейшая дама.
Графиня. Дорогих кровей. А грудь слаба, недужна, ей солнце, йод и соль морей в леченье были нужны.
А здесь рыбак, как Аполлон, или как тыща бесов, он душу взял её в полон, хоть небольшой повеса.
Пошла молва, молва плывёт (а кто не грешен ныне?) - в рыбачьем домике живёт прекрасная графиня.
По темноте она встаёт, ах, белы руки эти, Счастливой птицою поёт, и в полдень чистит сети.
Любовь, чего же ей не петь, (словно костёр на льдине). Ходили люди посмотреть на рыбака с графиней…
За недосказанность винить кого, коль нет ответа. Куда же делися они, когда пришли Советы?
Отняли дом, устроив в нем рыбацкую бригаду. Что дом, гори оно огнём, спасаться было надо...
И может, в те лихие дни, да через море сине уплыли в лодочке они, рыбак с его графиней?
И может бог был справедлив - достигли вёсла цели, нашла их лодочка пролив, и души уцелели?
У берегов чужих морей их народились дети. Да акварелька у дверей - фелюга, домик, сети...
|