Ушла. Осиротел любимый медвежонок, Нахохлившись сидит один в своем углу, А месяц за окном невыносимо тонок, И лунный свет, как шрам, прорезан на полу.
Никто, никто теперь игрушку не обнимет, И не уложит рядышком в кровать. Холодный лунный блик в глазах слезами стынет, Он никогда не спал, он не умеет спать.
И он лежал во тьме, сердцебиенье слушал, Твой плюшевый вассал, мохнатый визави, И лился шепот твой в игрушечные уши, О том, как жизнь страшна, как много в ней любви.
Испачканный живот, отпоротая лапа, Зачем так много ног вчера пришли сюда, Но нет, не плачет он, он не умеет плакать. И повторять себе, что больше никогда…
|