Улетучились краски заката На пороге ночной тишины, Стихли звуки последнего мата И аккорды гитарной струны.
Откричал петушок запоздалый, Час последний потратив на кур, И заснул на краю сеновала, Получив до утра перекур.
И в ночной завывающей стуже Словно замерла жизнь навсегда: Ни души не заметишь снаружи, Только пёс заскулит иногда…
Крепким сном спит посёлок усталый, Бабка деду никак не даёт… Деду ж бабки по-прежнему мало – Девяностый пошёл деду год.
Платонически бабушка любит – Дед словечек таких не слыхал, Слышит только лишь: «Видели б люди, Что творишь ты, трухлявый нахал!»
Ну, куда лезешь, старая кляча?! – «Борозды» ж не найдёшь до утра… Ты рехнулся, старик, не иначе?! Я давно для прелюдий стара!
Поцелуев твоих мне не надо – Отцвела лет уж тридцать сирень… Ты как будто сбежал с зоосада! У меня же от сексу мигрень.
Говорила, что, старый, промажешь, Не качай же кровать так, старик! Где ты видел, чтоб бабки рожали? Что ж ты пялишь резинку на «клык»?!»
Запуржила окошко всё вьюга, А старик всё старухе не мил: «Где ты взял этот «шарик», подлюга? Снова «в гости» к соседке ходил?!
Знаю, злыдень я этих соседок! Без бл.дей ты опять одинок?! Захотел новизны напоследок?! Так,пожалуйста, вот, вам порог!
Что, козёл, вспомнил старое снова? Потянуло в чужой огород?! Ты давал же мне честное слово Позабыть про соседок, урод!
Честь в замужестве не сохранили – Погуляла по задницам плеть… Муженьков побыстрей схоронили И давай – на женатых глядеть!
Раньше был ты и нежным, и чутким, В дни рожденья дарил мне букет, Всё сгубила любовь к проституткам, А прощенья предательству нет!
Прекрати! В заповедном не ройся, Убери от греха срамоту! Слышишь, ветреник, Бога побойся! Говорю же: прикрой наготу!»
Старик:
«Я не верю ни в бога, ни в чёрта, Но со всеми бывает конфуз… А тебя берегу от аборта: Ни к чему нам с тобой карапуз!
Зря меня ты ругаешь, старуха, И соседок напрасно клеймишь: У меня же – любовь, не порнуха, А ты мужу в постели хамишь!
Ты приснилась мне прошлою ночью, Не такой, как сейчас, - молодой, Видел стан ещё стройный воочию И всё то, что не видел другой…
Счас лежишь предо мною нагая, А какая была в двадцать лет! Но люблю и такой, дорогая, И любовниц давно уже нет…
Все любовницы спят уж в могилах. Да, не скрою – знал в бабах я толк, И пока, как никак, ещё в силах Свой исполнить супружеский долг!
Про свой долг ты ж давно позабыла, А ещё на соседок грешишь… Но ведь раньше меня ты любила, Как сметану голодная мышь!
Мы знакомы же с раннего детства, Ты мне, Клавка, почти что родня, И давала всегда без кокетства, Потому что желала меня!
Помню с мокрых, холщовых пелёнок – Своих чувств я скрывать не привык. И скажу тебе даже спросонок, Что мужчина – до смерти мужик!
В чувствах искренних нет моих фальши – В этот миг меня лучше не трожь! «Старый конь борозды…» - знаешь дальше, А ты клячею старой зовёшь!
Ну, так что же, а если – и кляча?! Но душа-то ещё молода И, как в прошлом, смеётся и плачет, И желает любви иногда!
Не толкайся, супруга, руками И ногами не надо шпынять: Были ж раньше и мы рысаками! Дай покрепче, родная, обнять…
«Кляча», значит! А Васька – не кляча?! Ты ж вчера ему рубель дала! Васька, может быть, любит иначе?! Вот судьба-то с кем дуру свела!
Ваське жить, знай, осталось недолго – Он давно на твой зад-то глядел! Мой позор скроит в проруби Волга! Значит, баста: супруг надоел?!»
В завывающей утренней стуже Дед в сердцах одеяло сорвал, Осознав, что супруге не нужен, Как мужчина, достойный похвал.
Досыпает посёлок усталый, Посветлел внеземной небосвод, А у деда желанье пропало…. Со старухой встречать Новый год.
© Copyright: Александр Коржавин, 2015 Свидетельство о публикации №115060403055
|