Ещё в потёмках, спозаранку,
Едва глаза успев продрать,
С трудом я взялся за баранку
И влился в фар слепящих рать.

Унылый дождь дорогу мочит,
Клаксонов буйствуют басы!
И, как итог бессонной ночи -
Зов подлой встречной полосы.

В стекло летит от фуры слякоть -
Сижу как в лампе Аладдин.
Эх, с кем-нибудь бы покалякать…
А я один, совсем один!

И в мыслях, чтоб на чёрной трассе
Мне не разбиться до зари,
Жену прошу усталость скрасить -
Хоть ты со мной поговори!

И мне попробуй, поперечь-ка!
Глаголь мне речи помилей!
Иначе вмиг проглотит встречка…
Ну, - лей мне на душу елей.

И вдруг – родной до боли голос,
Как гром с небес сквозь грязный мрак –
«Как за порог – так сразу холост!
Куда несёт тебя, дурак?

Видать, подруги мне не врали -
Гуляешь ты как заводной!
Опять к какой-то мчишься крале,
И не жалеешь выходной?»

И я, подёргав в страхе двери,
Уняв предательскую дрожь,
Промямлил, в мистику поверив, -
«Да ты хоть здесь меня не трожь!

И не ори - ведь ты не дома!
Оставь словесный винегрет, -
Что жизнь моя тобой ведома,
Что я как бомж тобой пригрет.

Не к ней я еду, вот обида!
К ней в пятый раз вернулся муж.
Ты знаешь - спит моё либидо,
И простатит гнетёт к тому ж».

«Ну так и быть, пусть и не к бабам,
Так значит к пьяницам-друзьям.
Чтоб шляться по шалманам-пабам,
Тем, что не лучше грязных ям.

Да не позорь на плеши проседь,
Напрасно лживых слов не трать.
Тебе бы все заботы бросить,
И хоть куда-нибудь удрать».

Какой там сон – мы оба бодро,
Под всплески пламенных речей,
Друг другу лили гнева вёдра,
Того, что плазмы горячей!

И так я – бомж, кобель, «редиска»,
Лентяй, бездельник и нахал,
До встречи солнечного диска
Сто километров отмахал!

Как зяблик шустрый встретил день я,
Не видя – в чём моя вина.
А в недрах заднего сиденья
Спала уставшая жена.