Свирепое, в прожилках, небо, нависло, как дамоклов меч,
А я иду, не зная, где бы на час ненастья мне залечь.
Порывы бешеного ветра, срывая куртку, бьют под дых,
Тамтамы адского оркестра грохочут в тучах грозовых.
Бегу, придерживая шляпу, от разыгравшихся стихий.
Ловя удары первых капель, а в голове звенят стихи.
Неистовые плети молний шальное небо бороздят,
А мокрый воздух переполнен косыми струями дождя.
Несутся бурные потоки, траву и ветки волоча,
Я на ходу слагаю строки под гром Перунова бича.
С трудом, вытаскивая ноги, бреду по вязкой пахотЕ,
Ни направлений, ни дороги, не видя в серой темноте.
На ниву льются водопады из опрокинутых небес,
Кричу грозе: ─ Ты что, из ада, сюда явилась, чтобы весь
Наш мир заполонить собою? ─ Не выйдет, убирайся прочь!
─ Вернётся небо голубое, напрасно дьявольскую мощь
Ты тратишь здесь, в зелёном мире! И был ответ моим словам ─
Я стал мишенью в адском тире – тяжёлый град, как ятаган,
Ударил сверху, избивая и засыпая льдом пути…
─ Люблю грозу в начале мая! ─ Когда-то классик пошутил.
Излившись яростной водою, умолкла буря, ветер стих.
Какой-то силой колдовскою, в моей душе родился стих.
Усталый, мокрый, но счастливый, тащусь домой и, как во сне,
Я слышу птичьи переливы, что возвещают гимн весне.