Вот и окончен в парке бенефис,
идея фикс сакральных половинок,
скреплённых на мгновение воедино –
пока кружил последний жёлтый лист.

Я танцевала медленное танго,
в нём обмирала женская душа,
и с плеч сползала кружевная шаль,
где я с тобой сплетала такты шага.

Усну красиво... бабочкой небес,
вспорхнув из рук листом посеребрённым,
гонимой ветром, им же и спасённой,
сама себе и исповедь и крест.

Незащищённость…
взрезанная жизнь,
и тьма, и свет протягивают руки,
но я любимым взята на поруки
на краешке поруганной души.

Каблук высокий… взгляд –
«Не подходи!»,
а за углом опять свернула шпильку,
наверно, чудеса так долго жили,
что разучились в темноте ходить…

Иду на свет озябших фонарей,
теперешние модные – без шляпы,
какой-то кот приблудный моет лапы
там, где в тепло спасительная дверь…

Граница мира между «есть» и «нет»,
мучительные роды межсезонья,
я запоздалой астрой на газоне
приму на плечи зим
роскошный плед.

Вступлю в когорту запоздалых муз…
пусть снег кружится, сыплет полной мерой
над вознесением вздрогнувшего сквера,
где губы ветра стынут…
снежный блюз…