Душа, душа,
ты простовата,
доверчива,
как птенчик рыжий,
что мне на руку сел когда-то,
ладонь царапками открыжив.

Глаз осетровые икринки,
усталый взгляд,
такой бесстрашный,
а заед жёлтые пластинки
казались кукурузной кашей.

Он всё сидел,
сутуля спину,
такой взъерошенный и милый,
смешной ребёнок воробьиный,
не рассчитавший, дурень, силы.

Он всё сидел,
и всё качался,
и пялил плёнку на глаза,
меня ни капли не боялся,
и я была конечно - "за".

А это детское доверье
меня кидало в тихий ужас.
Ведь запросто!
Как ногу дверью!
Так мал его мирок и узок.

Но миссия так умиляла -
побыть площадкой,
ах, пострел!
Побыть древесным филиалом.
А что потом?
Он улетел...