Всем миром рубили колодец,
С рассвета до ночи – неделю.
Остался доволен народец,
«На славу!» – старухи гудели.
Скрипели дощатые створки,
Сияли счастливые лица;
Летели вглубь сруба ведёрки,
Обратно – с прозрачной водицей.
И в запахе горько-полынном,
Как в праздник, щемило сердечко.
Колодец – в кругу именинном,
Родные до боли местечки…

Шли годы – про всё не поведать:
Шептали сударушки сплетни,
Житейские радости, беды,
Под небом то зимним, то летним.
Колодец слезился украдкой,
Таил глубоко свои страхи,
Знал каждой собаки повадки,
Горячие сводки от свахи.
Подслушивал тайны влюблённых,
Мечтал о чудесных росинках,
О дали, зарёй окроплённой…
Колодец! А тоже с чудинкой!

Фантазии, может быть, это,
Но службу свою нёс исправно,
Тускнели в дождях эполеты,
Душою села был, на равных.
В любых начинаньях – посредник,
Терпел сантименты и ярость,
Нескладный молчун-собеседник,
Не сетовал вовсе на старость.
Покрывшись окладистым мохом,
Казался осанистым, видным;
И белая надпись «Тимоха»
Смотрелась не очень солидно.

Всё реже скрипели воротца,
Пустели с годами домишки;
Колодец стал жалким уродцем,
Отброшены сёла…в излишки.
Великие, мелкие даты –
Для вечности меньше соринки.
Всё было вчера…и когда-то –
Такая вот память в картинках.