Я всю жизнь обитал на Таганке,
Кореш - чаще всего в Текстилях,
И, частенько бывало, с гулянки
Возвращался домой «на бровях».
После смены приходишь взапревший
И с устатку пригубишь чуток.
Сразу кореша вспомнишь: - Сердешный!
Он ведь тоже сейчас одинок.
Прихватив подкрепленье к початой,
И к трамваю – то в рысь, то в намет …
Так и жили единой зарплатой:
Он с аванса, а я под расчет.
Мы друг друга всегда уважали.
Есть что вспомнить – не то, что сейчас.
Ну, со встречи сперва подымали,
За друзей, как всегда, пару раз.
А потом вспомним Маньку с Крестьянки:
Вот огонь! Вот страстей-то поток!
За нее опрокинем по банке
И в конце разольем посошок.
Я души в своем друге не чаю,
Ног не чую, но знаю вперед,
Что довериться можно трамваю –
До подъезда меня довезет.
А в трамвае к тебе с пониманьем,
Нет досмотра и теплый прием,
Нет кондукторов с их подаяньем.
Красота! Век бы ездил на нем!
Но от умных не вижу покою,
Подмывает их делать прогресс:
Пробурили метро под землею
И заветный трамвайчик исчез.
Изметрили московское чрево.
Даже раньше – в эпоху карет
На дорожку хлебнут для сугрева,
А теперь не пройдешь турникет.
Вот и маешься полный сомненья:
Завязать?- перед другом грешно.
Не могу совершить преступленье –
В Текстили доберусь и пешком.


P.S. Прошу поклонников Высоцкого принять во внимание, что это стихотворение написано, во-первых, еще при его жизни; во-вторых, на спор, что "сегодня же сделаю "под Высоцкого""; в-третьих, мое знакомство с лирикой Высоцкого ограничивалось только самоиздатовскими записями его песен "на ребрах".