В России, как в Союзе раньше, Диктатор свой имеет вкус. Ильич вождём был первым нашим, На атеизме строя курс.
Философов религиозных Он загрузил на пароход, Попов, подозревая в кознях, Пускать приказывал в расход.
А Сталин, - тот, конечно «классик»,- Ценил и драму, и балет. Кой-кто из театральных пассий К нему вводился в кабинет.
При нём с искусством было строго: «Кармен», Чайковский, Бородин И два Толстых. Пусть и немного, Но с партией народ един.
У тех, кто уцелел и выжил, Воспитывался вкус простой: Всё то, что пояса чуть ниже, Считалось чуждой клеветой.
Два цвета знали мы в искусстве: Цвет красный - наш, цвет белый – враг. Нет, мы не спорили о вкусе, Его границей был ГУЛАГ.
Хрущёв и следующий Брежнев В искусствах были не сильны. Явились робкие надежды На просветление страны.
Шестидесятников команда, Все те, кто Чёрный чтил Квадрат, Поёт, рисует то, что надо, И в рок-н-ролльный бьёт набат.
Был их порыв настолько веским, Так много было в нём тоски, Что не стерпел Союз Советский И развалился на куски.
В Союзе наций было много, Теперь достаточно одной. Россия выбрала дорогу, Нацистской делаясь страной.
И снова во главе диктатор, Предпочитает он попсу, Ей телевиденье чревато, Госдума и Кабмин, и Суд.
Конечно, классика в упадке, Шутами стали барды все, И с рок-н-ролла взятки гладки,- Он свой в теперешней попсе.
В ушах тамтамы, в сердце пусто, Глаза от допинга горят... Теперь все органы искусства Под властью органов творят.
|