The Second Coming
(by William Butler Yeats)

Turning and turning in the widening gyre
The falcon cannot hear the falconer;
Things fall apart; the centre cannot hold;
Mere anarchy is loosed upon the world,
The blood-dimmed tide is loosed, and everywhere
The ceremony of innocence is drowned;
The best lack all conviction, while the worst
Are full of passionate intensity.
Surely some revelation is at hand;
Surely the Second Coming is at hand.
The Second Coming! Hardly are those words out
When a vast image out of Spiritus Mundi
Troubles my sight; somewhere in sands of the desert
A shape with lion body and the head of a man,
A gaze blank and pitiless as the sun,
Is moving its slow thighs, while all about it
Reel shadows of indignant desert birds.
The darkness drops again; but now I know
That twenty centuries of stony sleep
Were vexed to nightmare by a rocking cradle,
And what rough beast, its hour come round at last,
Slouches towards Bethlehem to be born?



На новом и новом витке отрывается сокол
от зова сокольника – ширь высоты центробежна.
Желанье летать порождает стихию свободы,
и тонет в крови непорочности храмовый танец.
Добро не уверено в том, что к добру оно людям,
а зло напиталось щедрот и подспудно ярится.
Пророчества слишком прозрачны,
грядёт возвращение – повторно!
Печальны глаза у познавшего нас Абсолюта.
Полуденный сфинкс равнодушен к пути скарабея,
на тень наступив, поднимается царственный ибис,
и ночь отступает, баюкая сонного Гора.
Уснув, цепенеет заря, не решаясь воскреснуть,
две тысячи лет на скрипучих качелях меж раем и адом.
Ещё не воскрес Человек, но тростник народился,
смиренно ладони сложил и растёт к Вифлеему.