(из цикла «Бывальщины»)
Засиделся как-то раз допоздна у кума. Сам-то я не здешних мест, сам я из Кушума.
Вёрст пятнадцать, почитай, прямиком, не боле. Так-то двадцать будет враз, коль идти не полем...
Пособрался я домой. Что, там уговоры! Кулаки-то при себе - попадись мне воры!
Ну, иду я, вечерет, не видать дороги. Да, хмельные-то мои куролесят ноги...
Вот, и нате, Святый Бог! Потерял опору... Ох ты, батюшки мои – отходную впору: сильно брякнулся наземь, нету силы охнуть… знать в кулёму угодил, тут-то мне и сдохнуть...
Вдруг я слышу, кто-то там засопел ворчливо, Ах ты, батюшки мои, что там, что за диво!
Тут облапали меня, пополам сложили, Да, и к стенке земляной боком приложили, И на спину кто-то влез – тяжко... Святый, Боже! Эх, куда там кулаки – весь в осинной дрожи!
Ну, а этот видно сам, краем ухватился, Оттолкнулся от меня – в землю я вдавился.
Ну, и думаю себе, кто же это вылез: грузноватый, но как есть: руки, ноги - в силе.
Вот опять, какой-то шум там, у края ямы, И спустилося бревно мне на спину прямо.
Вот те на, да он не прост. Баю – добрый малый, И теперь-то впору мне преминуть холявой.
Приподнялся я наверх, отряхнулся, глянул... (А, с востока небосвод зорькой уж воспрянул).
Ох, ты, батюшки мои, Боже, ты мой Святый – Там, с другой-то стороны – мишка косолапый!
Посмотрел он на меня, посопел немного, И к опушке поспешил полем от дороги. ................................................ Ну, а кум-то был не прост, не поверил было... Глянул на спину, а там – след медвежьей силы.
*здесь: обобщающее название ловушки для зверя в виде ямы.
|