Часы мне говорят: «Привет,
Лиса, пытавшаяся скрыться!
А кто же будет жить, сестрица?
Ну-ка, под ёлкой здесь присядь…»
Сижу. Смакую тишину,
иголки в шерсть набились… пофиг!
Есть в тишине веков апокриф,
моление духов на луну.
Здесь что-то обронил нечистый,
а я на лапочках – легко,
чтоб не прилип поганый мох,
лишь дождь вчерашний – серебристый.
Я шёрстку – тёркой языка, зачем
мне чёрту быть подспорьем?
Моё родное Лукоморье
на ветках пестует грачей.
Я и сама была из этих –
пернатых, с волей к высоте,
но мой чертог осиротел,
а принц ушёл к Плантагенетам.
Сказав у розы два греха –
до края тьмы, до края света,
да мне такая на фига?
Вот так Ланкастеры и Йорки,
друг друга в войнах истребив,
иным отдали свой массив
и стали пищей кривотолкам.
Загривок трогает рука
а Бог ли, ветер – неизвестно…
я страж оранжевого леса,
живой, но мёртвый истукан.
А как вы сможете проверить,
когда хитрюшка: «Раз, два, три!»,
сама себе сказав: «Замри!»,
в себе самой спасает зверя.