Александр Владимирович Сахнов

(26 апреля 1954 года – 22 марта 2011 года)

24 марта 2011 года земной мир простился с солнечным Человеком, журналистом, поэтом, бардом Александром Сахновым. Этот очерк, написанный при жизни Александра, я размещаю на сайте не в качестве некролога, а как дань памяти моему давнему Другу. Пусть в сердцах наших остаётся он живым, задорным, улыбчивым. У читателей сайта есть возможность познакомиться с творчеством Александра Сахнова на этой странице, где он размещал свои произведения в последний год жизни: www.chitalnya.ru/users/Gruzchik/

«Войти и поделиться вдохновеньем», — наверное, за этим и пришёл в поэзию в середине семидесятых Александр Сахнов. Многие из участников выездных семинаров молодых литераторов Нижнего Поволжья сегодня с удовольствием вспоминают, как более двадцати лет назад после строгих критических обсуждений, набиваясь в тесные гостиничные номера и душные вагонные купе человек по двадцать, под тревожный перестук ночных колёс, под равнодушное мерцание холодных звёзд чужих городов они возвращались в родную Астрахань, в свой «тихий город с речными песнями гудков», радостно прислушиваясь к мелодичному перебору струн сахновской гитары.
Для целого поколения его романтические, чуть озорные песни тех лет – про ветер с запада и юную машинистку, ждущую из армии своего парня, про грифа и льва, окруживших баобаб, и вымершую лошадь Пржевальского – это воспоминания о юности, такой же задорной и светлой, как ранние песни и стихи Александра.

В его творчестве изначально переплелись две стихии – строки стихотворных строф просили гитарного аккомпанемента и, невзирая на то, что приезжавшие в семидесятых годах в Астрахань редактор альманаха «Поэзия» Николай Старшинов и заместитель главного редактора «Молодой гвардии» Борис Леонов советовали молодому литератору определиться с выбором – стихи или авторская песня – Сахнов остался верен своему бардовскому призванию. Он – поэт поющий, и когда читаешь его сборники, приходится напоминать себе, что его стихи – не просто стихи, но ещё и песни.
Именно в бардовском жанре Александру удалось добиться собственного стиля и индивидуальной образности. Его песни трудно спутать с чьими-то другими: они всегда нетривиальны, как и сахновская манера исполнения.

В так называемые «годы застоя» гитарная песня оставалась для него, как и для многих, отдушиной, которая позволяла «сохранять лицо», говорить, не прибегая ко лжи. С середины семидесятых Сахнова запели студенты, инженеры, туристы. Его имя сегодня назовёт в Астрахани, да и не только, любой молодой человек с гитарой.

К Сахнову, лауреату многих конкурсов авторской песни, популярность пришла задолго до выхода книг. Многие годы он возглавлял астраханский клуб самодеятельной песни «Дельта», за музыкальные творческие успехи стал лауреатом премии «Артиада-97», дипломантом Волгоградского фестиваля авторской песни, в мае 1999 года занял первое место на довольно престижном фестивале авторской песни в Курске «Соловьиная трель».
Бардовская песня по воздействию на аудиторию много сильнее авторского чтения стихов, в чём неоднократно убеждала наполненность зрительских залов на сахновских концертах.
Вместе с тем Сахнов – прежде всего поэт. Его открытия литературны, основная сила – в слове. Его лучшие песни берут не столько мелодией или манерой исполнения, сколько яростью стиха.

Александр Сахнов родился в Астрахани 26 апреля 1954 года. Работал грузчиком, отделочником на мебельной фабрике, электромонтажником машиностроительного завода «Прогресс», монтировщиком сцены в одном из городских театров. Учился на факультете русского языка и литературы Астраханского пединститута и на философском факультете Ленинградского университета, после чего работал учителем сельской школы Красноярского района Астраханской области, корреспондентом газет Приволжского и Енотаевского районов, «Ахтубинской правды» и «Комсомольца Каспия», был редактором Астраханского научно-методического центра социологических исследований и малого предприятия «Книга» в Красном Яру. В 1988 году закончил обучение в Университете Дружбы Народов имени Патриса Лумумбы и приобрел специальность журналиста-международника, переводчика с английского языка.

На протяжении многих лет Александр возглавлял пресс-центр мэрии Астрахани, работал в городской администрации. Затем был пресс-секретарем астраханского регионального объединения общественной организации «Яблоко» и редактором общественно-политической газеты «Астраханец». Всегда активно выступал в прессе: его стихи и очерки появлялись не только в печатных органах родного города, но и в столичных изданиях, а также на Кипре в переводе на греческий язык.

C 2001 по 2005 Александр Сахнов был редактором газеты «Жизнь — Астрахань». Издавал литературный журнал «Зелёный луч», где публиковались авторы вне зависимости от литературной клановости и пресловутой признанности в «верхах». Очень многим именно Сахнов помог стать услышанными и узнанными. На страницах журнала постоянно публиковались интереснейшие произведения, притом далеко не только астраханцев.
Многое было сделано Александром Сахновым для публикаций Юрия Селенского, светоча астраханской литературы. В честь Юрия Васильевича журнал-альманах и получил название «Зелёный луч». Последнее время Александр Владимирович Сахнов работал в волгоградском информагентстве «Высота 102», представляя его интересы в Астрахани.
Первые выступления со стихами в печати Сахнов начал довольно рано, ещё в юношеские годы. Среди поэтов-волжан, опубликованных на страницах альманаха «Поэзия» семидесятых, он – самый молодой автор.

Ещё раньше областные газеты начали публиковать его стихи, полные светлого лиризма:

В по-ночному сумрачной Вселенной
Дождь ведёт до капли откровенный,
Искренний, душевный монолог.
Пыльный день устало вспоминая,
Словно кошка, дремлет мостовая
У его худых и длинных ног.
Звонких капель шумное паденье,
Есть в тебе и смех, и сожаленье.
Есть в тебе доверчивость и боль.
Говорить неправду не умея,
Ты звучишь, и кажутся беднее
Все стихи и песни про любовь, —

В статье «Проламывая времени тоску» редактор «Горожанина» Герман Коломенко справедливо отметил, что в поэтическом сборнике Сахнова «Эхо» ни одно стихотворение не вторит другому. У автора лиричных и одновременно с этим афористичных строк («Грех скучен, исповедь – подавно», «Не излечит собственную душу только тот, кто Богом позабыт») «десятки лиц и характеров – от библейски строгих до поразительно беспечных, но не бесцельных. Он не торопится нас поучать, призывать, воспитывать, мобилизовывать или, на крайний случай, звать за собой… Нет, он бросает в нас строки, где мы узнаём себя, своёокружение, встреченных на своём пути. В этих стихах есть магия, повинуясь которой не скоро удаётся уйти из мира, то зорко увиденного автором, то придуманного им. И настолько убедительно, что трудно отличить – где явь, где фантазия. Эхо – отражённый звук. Оно способно только повторить сказанное кем-то».

Эту роль и взял на себя поэт, который честно признаётся: «Преодолев сомнение сплошное, сочится, словно сок из-под коры, мой голос – эхо лёгкое, смешное…»
Стихи Сахнова наполнены общением и раздумьем, они открыты жизненным впечатлениям, но счастливо лишены поверхностного взгляда на жизнь. Из-под его пера выходят строки и весёлые, и озорные, и горькие сразу: «От века суждено учить поэтам, учить других, но только не себя».

Читателю в таких стихах дорог прежде всего юмор, умный, иногда разящий, но никогда не злой. Сахнов зачастую переходит от открытой исповедальности до желания снизить пафос насмешкой, до здравой критики чужих и собственных преувеличений и заблуждений. Его строки сплошь и рядом самоироничны, а это в нашу нахрапистую эпоху самовлюблённых литераторов – большая редкость:

Я перестал себя любить, как это грустно.
Себя любить – весьма приятное искусство!
Бывало, думаешь: какой же я хороший,
Не то, что эти окружающие рожи.

Автор стремится вдохнуть радость жизни в других, слишком «строгих и мрачных». Ведь «трава растёт, не думая, а река бежит нечаянно», и «звёзды светятся высокие, как бы тучи их не застили». Он против хандрящих нытиков, хотя сам шутливо признался в предисловии к одной из книг, что она посвящена «медитации, релаксации, рефлексии и самокопанию автора» на протяжении целых трёх лет. Темнота его лирических строк носит временный характер, ибо «она таит в себе тепло, как антрацит, и разгорается в рассвета красоту». Не пройти мимо этой красоты, увидеть чудо в обыкновенном будничном дне и призывает Сахнов.

Наряду с этим в его поэзии присутствует то непоказное неравнодушие, с которым автор остро реагирует на несовершенство мира человеческой природы. «Разделим поровну ответственность за всё, что с нами и не с нами совершилось», — призывает Александр. Такова его жизненная установка: не прожить бесследно и не во имя собственного тщеславия, а на пользу другим людям. Каждой строкой он пытается вести читателя вслед за своим внимательным и зорким взглядом, останавливая его буквально на всех, в том числе и на страшных реалиях российского бытия, где в девяностых «разразилась новая война, развалилась мощная держава, раскололась крепкая страна».

Поэта-гражданина волнует судьба России, её настоящее и будущее. Ему свойственно писать «на злобу дня», поэтому так много строк его сборника «Енот» (1996) посвящено чеченской трагедии – войне без правых и виноватых. Когда Сахнов говорит:

Ваша сила нужна, ваша добрая сила,
чтобы мак не алел посреди ковылей,
чтобы снова война матерей не слезила,
чтобы в русской земле не искать сыновей, —

он обращается не только к участникам «слёта поисковых отрядов», но и ко всем своим читателям, перед чьими глазами с неприкрытой очевидностью предстают разбомбленная грозненская площадь «Минутка», от которой в считанные минуты «осталось название одно» и недавние, свежие в памяти события ужасающей бойни, когда стреляли «друг в друга рождественской ночью здесь, в России, в Чечне, а не за рубежом», когда горели в танках воины-армейцы, «потому что приказ, потому что пока не поймёт командир командира никак».

Со страниц сборника «Кораблики» снова повеяло светлой теплотой и романтической сентиментальностью раннего Сахнова. Мир поэта по-прежнему яркий и живой «для любящего взора» и над родным, воспетым им городом всё так же «алым парусом встаёт» солнце. Стихи его очень астраханские, какие-то щемяще-родные:

А Волга плещется о дебаркадеры,
туда-сюда по ней спешат моторки-катеры,
и рыбаки с мечтательными лицами,
как я, в садке братаются с туристами.

Лирический герой то бродит «по улице Селенского», а то накопает «червей дождевых», наловит «окуней полосатых» и потом угощает ухой и домашней наливкой «дев симпатишных».

Как отметила в предисловии Людмила Фёдорова, «сегодняшний дар Александра Сахнова такой же горячий и весёлый, вот только улыбка его иногда слишком грустная. Что ж, грусть не самое плохое состояние на свете…».

Эта грусть ещё более заметна в сборнике «Свет проходит», автор которого уже не пишет «друзьям весёлых драм», однако не впадает в уныние, ведь «обретают свободу не с грешной – только с чистой душой!».

«Ну что ты скажешь миру, бард?» — задаёт Сахнов вопрос себе, и в нём, желающем вырваться из пут отчаяния, настойчиво «зреют кислорода стихи-поплавки».

Александр Сахнов, в творчестве которого неизменно живо «что-то радостно-полётное, безмятежно-вольное» советует нам «на потом не откладывать счастье», чтобы «жизнью восхищаться не заканчивать».

У него «есть гитара и рюкзак, и друзья в запасе». Ему «светят звёзды с высоты и в пути легко».

Его поэзию, как мечту, не нужно «стремиться понять вполне», ибо сахновские стихи, а особенно песни, не поддаются строгому анализу, их стоит просто читать, а ещё лучше – слушать в авторском исполнении под гитару.

Памяти Александра Сахнова

Зачем я жил? —
Мне было интересно.
Александр Сахнов

Не приведи Господь нам хоронить
Тех, с кем столь прочно юность держит нить.
Была вдали. Тебя не хоронила.
Вернулась. Только осознать не в силах,
Что ты не здесь. Что слышишь с облаков,
Как много знаем мы твоих стихов,
Как помним много развесёлых песен.
Ты был. Творил. И этим интересен.
И где бы дальше ни скиталась я,
Улыбка белозубая твоя
Сопровождает мрак и неуют.
Кого ещё посмертно издают?
На перекрёстке времени и судеб.
Мы непременно встретимся. Так будет.
И долго будет буйствовать весна,
Пока дрожит гитарная струна.

Дина Немировская



СТИХИ АЛЕКСАНДРА САХНОВА

ВЕСТ

Ветер с запада, ветер – с запада
Пыльным веником по степи.
Знать бы загодя, знать бы загодя –
За какую грань – не ступи?!
Ветер с запада, ветер с запада…
И попробуй-ка запрети! –
Волги запахи, Волги запахи
Настигают и взаперти.
Ветер с запада, ветер с запада,
И от памяти не уйти:
Как ты плакала… Как ты плакала! –
Словно кончились все пути.
Думал – запросто! Думал: запросто –
Быть у прошлого на цепи.
Ветер с запада… Ветер с запада.
Хорохорился, так терпи.



* * *

Вы куда, такие строгие,
Вы куда, такие мрачные?
Берега – и те пологие,
небеса — и те прозрачные.
Не бывает сна без устали,
не бывает дня без солнышка…
Вы куда, такие грустные,
от поверхности до донышка?
Не живётся да не можется,
Не смеётся да не дразнится,
Небо хмурится и ёжится,
даже в праздник не до праздника.
А трава растёт, не думая.
а река бежит нечаянно…
А ветла над ней угрюмая
тоже слёзы льёт, печалится.
Бога нет, а всё не верится,
Милой нет, а всё же любится,
Расцветает в мае деревце,
И пчела летает – трудится.
Звёзды светятся высокие,
как бы тучи их не застили…
Вы куда, такие строгие,
вы, такие, не напрасно ли?



* * *

Ты улыбалась мне с причала,
Светилась в утренних лучах
И непонятное кричала,
Мотора не перекричав.
Мы расставались ненаголго –
До новых писем, как шагов
Твоих – с величественной Волги,
Моих – от невских берегов.
Всё постигалось вдруг, мгновенно,
Всё голубело от волны…
Тепло и вовсе ненадменно
Глядело небо с вышины.
Я радовался, что приехал,
Что так легко дышалось здесь,
Что расстоянье – не помеха,
Когда друзья на свете есть.



СПРАВЕДЛИВОСТЬ

Жизнь – самый длительный экзамен.
С преподавателем на «ты»
Мы устанавливаем сами
Границы зла и доброты.
Учтя общественные мненья,
Учтя законы красоты,
Мы ищем взглядом вдохновенья
Сквозь синее стекло мечты.
В тоске одушевляем камни,
Мертвим от радости цветы,
Ни одного судьи над нами
Во всей Вселенной не найти.
Любви и ненависти меру
Имею я, имеешь ты,
Имеем собственную веру,
И опыт счастья и беды.
Мы независимы, как боги,
Мы гениальны и просты.
Но бесконечно одиноки
Без единящего: прости.



* * *

Как бездарно мы жили, и пили,
и любили бездарных девчат,
Нас, наверное, боги лепили
наобум, на глазок, наугад.

Мы уходим, оставив наследство,
на которое трудно дышать,
Мы уроды эпохи советской,
нам безвестно в могиле лежать.

Наши души не станут богами,
им удача не будет светить.
Пусть зима их заносит снегами:
лучше так, чем природу коптить.

Пусть они дожидаются чуда,
в бесконечную очередь встав,
Раз бездарно растратили удаль
и ушли, ничего не создав.

Ничего, кроме ада и тлена,
ничего, что достойно богов.
Пусть они нас выводят из плена
по прошествии тёмных веков.
Может быть, под землёю скитаясь,
наши души искупят вину,
Что по жизни прошли, приобщаясь
лишь к разврату, деньгам и вину.



* * *

В войну играют, как в игру
усатые мужчины,
и превратились в детвору
без видимой причины.

Вот только кровь – как мак красна
и смерть – не понарошку.
И не во сне моя страна
попала под бомбёжку.

Её целый мир кричит: проснись!
Кто ж так в войну играет?
Но съехал в сторону карниз
и крыша протекает.

И миру слышится в ответ:
«Ты сам – как из дурдома!»
Виновных нет и правых нет –
как это всё знакомо.

1995 г.



* * *

Что ж, война – она окончится
когда-нибудь,
это вроде эпидемии чумы.
Знают души, отправляемые на небо,
что бессмертием они одарены.

Что бациллам пулевым или осколочным
Не удастся искру Божью загасить,
Что ответы все разложены по полочкам,
на вопросы вроде «быть или не быть?»

Ну а нам, кого чума не заграбастает,
восстанавливать и строить предстоит
и стремиться к идеалу Божья Царствия,
где не будет ни один из нас убит.

Где не будет ни болезней, ни страдания,
где достанет всем и каждому любви…
Что ж, война – она закончится
когда-нибудь,
нас ли смертью запугать и удивить?



* * *

Я не успел не то, что завершить,
Я и начать как следует не начал,
А всё-таки приятно было жить
Как я пожил, лишь так, а не иначе.

И вот теперь, когда иду на суд,
Который называют очень страшным,
Я знаю: стукачи не подведут
И попрекнут меня моим вчерашним.

Сурово смотрит высший судия:
Наверное, готовит наказанье.
Но ни о чем не пожалею я,
Вся жизнь моя — сплошное оправданье.

Я заповеди чтил, пускай не все,
Но не убил, не предал, не ограбил.
И Богу я готов сказать: месье,
Бывают исключения из правил.

Я верю, Бог оценит и простит
Невинность моих шалостей греховных
И вновь меня на землю возвратит
Для радостей простых и безусловных…



СЕЛЕНСКИЙ

Сединою над распахнутым пальто,
Красовался он, ребята, на Советской.
В «Арарате» с кем-то схвачено по сто,
И рвалась душа беседою согреться.

До Парижа старику рукой подать,
А рука его не всякому давалась.
Как же больно мне сегодня сознавать,
Что такая песня оборвалась.

Серебрится лес крестовый на Перовской —
Слева, близко, меж акациями тут
Воробьишки разговаривают просто
И пшено носами острыми клюют.

Чьей-то дружеской рукой принесена
Эта дань благоговения немая —
«На могилку мне насыплете пшена» —
Он шутил, ничьи долги не принимая.

До Парижа старику рукой подать,
А рука его не всякому давалась.
Как же больно мне сегодня сознавать,
Что такая песня оборвалась.

Кто читал его, невольно поражён
Лет великих книг его могучим эхом.
Он не вышел миллионным тиражом,
Но зато сумел остаться человеком.

И в грядущие иные времена
Он с достоинством войдёт, как современник.
Верю, правнуки нальют ему вина,
Просто так, из уважения, без денег.

До Парижа старику рукой подать,
А рука его не всякому давалась.
Как же больно мне сегодня сознавать,
Что такая песня, что такая песня,
Что такая песня оборвалась.
Что такая песня оборвалась.



ДАВАЙ ОЗВУЧИВАТЬ РОССИЮ…

Давай озвучивать Россию
Волшебным русским языком.
Его на свете нет красивей,
Он пахнет медом и кваском.
Его на всех в России хватит
Для песен до скончанья лет.
С ним никогда нам не растратить
Младой души душистый цвет.

Давай озвучивать Россию,
Не уступая свой черёд.
Пусть мир услышит, рот разиня,
О чем свободный росс поёт.
Почует слов могучих прелесть –
Какая радость в них звучит!
Неужто соловьём, осмелясь,
Медведь в осиннике рычит?

Давай озвучивать Россию,
Её надежду и любовь.
Пускай не будет в ней насилья,
Не будет скрежета зубов.
Пускай уста – нежны и жарки –
Вовек нелживые уста
Отвыкнут по-холуйски шаркать.
И будет речь, как ключ, чиста!