Я не был завсегдатаем пивных,
а прожигал часы в библиотеке, -
не Rolex были модны в прошлом веке, -
"котлы" нехилые от фирм иных, -
советские, надёжные, навеки.

Наш комсомол характер мне ковал
и органы вручили в жизнь путёвку,
к ней прилагались мыло и верёвка
и курс лечения - лесоповал,
с медсёстрами с ружьём на изготовку.

Срок отсидел от сель и до звонка,
пел в хоре, доску украшал почёта,
но видно плохо понимал чего-то
в кромешной ясности души совка, -
где мясо - колбаса, а рыба - шпроты.

Пока я пел, отдал концы Союз,
не стало мирового гегемона.
Страна от геев Богом сбережёна,
не выдержала братских кровных уз
и не помог целитель из ОМОНа.

В народ, корнями шевеля, прёт мат,
язык дедов и бабушек спасаем.
Под скрип кирзух, стон стареньких фуфаек
на пьедестал возводим автомат,
под песни пьяных в ж..у балалаек.


Ты "мажешь джем на чёрную икру"
и носишь пёстрый галстук с водолазкой,
советской дури хвастаясь закваской.
Он видит всё на дьявольском пиру,
тот на кресте в набедренной повязке.

Прости, мой терпеливый "Общелит".
Накляузничал я тебе намедни.
Я жгу мосты, из под пера последней, -
вон мостик до сих пор ещё горит, -
строфа плетётся с чистой юной сплетней.