Скажи, мама, ты останешься со мною? Или уедешь на другом поезде?..
Здесь мы сталкиваемся с избитой метафорой. Почему поезд, а не другое транспортное средство? Например, самолет или корабль. Но я вас уверяю - это всегда поезд. И никуда от этого сравнения не деться.
Во-первых, попутчики. Даже сидя в самолетном кресле бок о бок с другими пассажирами, не будешь настолько вынужденно близок с попутчиками, как в купе поезда. А еще они могут меняться по дороге: одни - выходить, другие - заходить, давая возможность сравнивать и ценить. На первой же остановке сошли учителя, поезд двинулся дальше, и ты увидел в окно, как они помахали вслед сиреневыми букетами. На следующей - отстали бабушка с дедушкой, не сумев одолеть крутые вагонные ступеньки... Потом зашла веселая компания, с гитарой, папиросами и бутылкой вермута. Наконец, купе занял тот, кто поедет с тобою до самого конца...
Во-вторых, проводники. В каждом вагоне свои проводники, и как много от них зависит, казалось бы, некритичных бытовых мелочей. Подметена ли ковровая дорожка, вымыт ли туалет, разрешат ли покурить в тамбуре, принесут ли чаю в резных подстаканниках. Заметим, что существует самый главный проводник - начальник, управляющий поездом, хотя никто его никогда не видит. Или ты видел?
В-третьих, станции. Лишь по пути следования поезда такое количество вокзалов - и ровно столько же возможностей остаться на одном из них. Вот миновал тихий, давно не штукатуренный, обросший старыми липами; остался позади людный, заполоненный настойчивыми продавцами всяческой снеди и утвари; промелькнул мега-современный, манящий яркими табло. А то ведь можно сорвать стоп-кран и, прервав свой путь, выйти на совершенно незнакомом полустанке.
...И вот я сижу на скамейке, под привокзальными часами.
Неподвижно, не понимая, в какую сторону движутся стрелки, движутся ли они вообще. Ноги мои постепенно покрываются серой заскорузлой корой, узловеют; туго поскрипывая, врастают корнями в землю, все глубже и глубже, и вот эти гибкие корни теряют пружинистую силу, трухлявеют, рассыпаются питательной ржой, и нет уже ни скамейки, ни часов, ни рельс, ни вокзала. И только пульсирует в фиолетовом желейном эфире перестуком колес крошечный энергетический сгусток: «Мама…ты...останешься...со мною?..»
2017