Жёлтый лист с паутинкой в воде отраженьем горит -
золотым медальоном, скользящим по чёрному шёлку.
Он плывёт в глубину, к своему океану внутри,
к Атлантиде на дне. В сердце холодом ноют осколки
разлетевшихся слухов о мире из снега и льда,
самоцветных мозаик из режущих воспоминаний.
Берега откровений солёная гладит вода,
к солонцам припадают секунд быстроногие лани,
провожая глазами текучее время и лист,
разрисованный жилками смеха и слёз бессловесных.
С края мира он гордо и смело бросается вниз,
и, кружась потихоньку, спускается в звёздную бездну,
мимо древних слонов..., черепахи..., поющих китов...
Лист несёт свою жизнь, словно искру в ноябрьском мраке,
каплей солнца стекает сквозь сито дырявых зонтов,
без обид принимая дождей судьбоносные знаки.
Принимая любовь..., отдавая любовь... и тепло,
молодые цвета превращает в другие оттенки.
Поднимаясь под ветром на ломкое монокрыло,
ищет новую данность, критерии, мысли, оценки.
Манит следом лететь, в карнавальную пёструю жизнь,
этот лист, на котором записана библия лета
и апокриф зимы, до которой не выйдет дожить,
пережить и очнуться весной с поцелуями света.
***
Мы, кружась, словно листья, по жизни, по каждому дню,
возвращаемся в тихую заводь. Вечерней порою,
облегчённо вздохнув, опускаемся на простыню,
погружаясь в свою Атлантиду, а может быть, Трою.
То покоясь на дне, то безумствуя в танце мечей,
наши мысли искрят на осенних кострах всесожженья,
и скользят листопадом по чёрному шёлку ночей,
чтобы завтра по новой сорваться в полёт и круженье.