Мне приснился сад. Как наяву, Вижу я тенистую аллею. Видел, как по ней тихо иду, А меня сопровождают феи. На деревьях множество плодов. Ветки нагибаются всё ниже. Был бы кто-нибудь, но никого, Кто нарушит дивную картину. Я бродил вокруг высоких древ И присел в тени, в которой солнце Пролилось сквозь небольшую щель, Как через забитое оконце. Рядом муравьи бегут, стремятся Сделать сотни дел за этот день, И как только завтра утро встанет, Вновь продолжат эту канитель. Разве знают они это небо, В вечности которое плывёт, Или как закат сжигает зрение Красочным божественным огнём? Разве за свой век они сумеют Осознать всё то, что предстоит Доказать учёным? Им нет дела: Они знают то, что нужно жить. Птичьи песни отогрели душу. По зелёным кронам прыгали певцы И ласкали моё сердце звуком, От губящей вылечив тоски. Начал петь один. Второй, десятый Подхватили песню, начали рассказ. Шум листвы им музыки добавил, И открылся мир способный нас Унести во времени и месте. Каждый звук есть символ, образ, власть, Что блаженство предвещает в свете, Жизнь украсит и не даст скучать. Вот один певец спустился к нижней ветке Так, что мог я дотянуться до него. Он стал заливаться новой песней, И я пожалел, что я не он. Я думал, что же значит — быть свободным? Но знал, что только в песне той ответ. С оценкой же научной и холодной — Хозяин я всего, что в мире есть. А если я хозяин, мир — мой дом. Всё моему подчинено закону. Всё, что здесь есть, и всё, что здесь живёт. Но почему я слаб под тем небесным морем? Я шут среди животных, птиц и рыб, И у меня нет ничего, что б нас сближало. Наш ум возвёл нас в ранг борьбы С тем, что нас очень долго создавало. Оценка по уму неправильна в основе. Любая крыса нас умней вдвойне: Она задолго чувствует ненастье И убегает, предоставляя нас беде. Для нас убийства и насилие есть норма, Для нас не стало чести и основ. Природы избегаем мы. И что же? Мы деградируем и медленно умрём. Мы перестали слушать песни леса. Никто туда не ходит на концерт, Для нас лишь чистый воздух — центр интереса. А ты прислушайся, и, может, соловей Тебе споёт о том, что было, О том, что будет, иль о том, что есть. И я сказал бы, не человек — центр мира. Природа-мать, прими своих детей! А я всё слушал, как поют мне хором Деревья, травы, ветер, небеса. И мой певец вспорхнул, и своим зовом Увёл меня с аллеи к свету дня. И лишь тогда увидел я поля. Их разноцветными холмами покрывают Цветы, которым не было числа. Я одурманен был их ароматом. Я больше не увижу тот пейзаж. Как астры с маками сплетались меж собою, Так и глаза мои ослепли от прикрас, А розы цветом жгли, как небо, землю, воду, Но не отвёл я их — прикован был я враз. Ты, роза, ты царица всех цветов, И красота твоя неоспорима. Твоих люблю я мягкость лепестков, Но колешь ты шипами, как рапирой. Вдруг солнце засветило ещё ярче, И начал сад гореть, я онемел. Пытаюсь сдвинуться, но не могу. Как камни, Вдруг стали мои ноги. Резкий свет, И вот дневное солнце глаза режет. Из комнаты кричат: «Пора вставать! » Закрыл глаза опять, но ничего уж нет. Ах, как бы я хотел вернуться в этот сад!
|