С детства не любил похороны.
Непонятно разуму и отвратительно душе всё это:
Гроб, голошение, запах мяты и полыни, столы с водкой и едой,
Вся эта непонятная, никчемная и ненужная людская суета…
Мы сами не заметили, как создали и поддерживаем культ смерти.
Для чего-то материализуем её, ставим ей памятники, обряжаем,
Наделяя и олицетворяя чертами тех,
Кто был нам близок и дорог...
Не лучше ли просто сжечь её, а прах развеять по ветру?
Ведь каждый из нас носитель памяти.
В сущности человек – это и есть память.
Ведь жить, значит, помнить.
И в каждом из нас две памяти: одна короткая, личностная,
В которой мы храним всё, что делает каждого из нас самим собой.
А другая вечная, высшая память жизни, в ней то, что делает
Нас всех людьми.
И пока жив хоть один человек, живо всё
Человечество, а пока существует человечество,
Жив и каждый из нас, независимо ни от чего,
Ведь все мы – единое целое, То, для которого нет смерти,
Просто не может быть.
…………………………

Спроси её: нужны, душа, тебе,
Гранита плед и гроба колыбель?

…
Не ведаю, и знает Бог один,
Мою судьбу, длину её пути,
Размер, число, расположенье вех,
И что на благо ей, и что во грех.

Не ведаю. Не всё могу понять.
Но силюсь ощутить, услышать, внять,
И то ли душу, то ли плоть свою,
Я, обретая, снова отдаю.

Не зная, для чего и почему,
Не понимая, сколько и кому –
Во зло ль, во благо, другу ли, врагу –
Но зная то, что только так могу.

Стократ – по сорок, сорок раз по сто,
Я умирал и верил только в то,
Что, в вырытую смертью борозду,
Осыпавшись, я снова проросту,

И очертаний мертвую стерню
Я, прорастая, снова изменю,
Меняя лики, даты, полюса,
И бесконечно изменяясь сам.

Тогда зачем усилием пустым,
Вся эта блажь душевной суеты:
Погост, могила, глиняный покров,
И горький привкус чьих-то чувств и слов?

Ещё табличка, карточка – анфас,
И любопытный взгляд случайных глаз…
На что всё это?

Коли смерть проста,
Я не хочу ни камня, ни креста,
Ни чёрную берёзу у камней,
Ни ворона, сидящего на ней.

Не нужно мне ни парности венков,
Ни четности пластмассовых цветков,
Ни надписи, чья травленая медь,
Обязывает помнить и скорбеть.

Не нужно это всё, я не хочу,
Ни водку в грань, ни на ладонь свечу,
Ни мрамор в изголовье, ни гранит,
И колокол пусть тоже не звонит.

По ком звонить? О чём? И для кого?
Мне мёртвому не нужно ничего.

А мне живому – море и мечту,
Прибоя шум и первую звезду,
Востока луч лазорево рдяной,
Солёный бриз и чайку над волной...

И отчего бы это, не пойму,
Но я все чаще прихожу к нему;
Посмотришь вдаль – и сердцу стать легко
Водою, ветром, чайкой, и песком.