«За берёзовую Русь с нелюбимой помирюсь…»
Сергей Есенин

Время наше ломалось дважды –
оба раза ломал Владимир.
Первый был от набегов стражей
в нарождённом славянском мире.
У Софии просил невесту,
и по Сеньке была корона,
Корсунь помнит булата песню,
императору став уроном.
Да, крестил…
и Перуна в лодке
хоронил, как хоронят конунгов,
шли двенадцать на вёслах ходко,
провожая до моря Чёрного.
Чёрным-чёрно вздыхает Понт,
Русь с колен поднималась гордо,
чёрмным в полымя горизонт
и ладьи вереницей ровной.

Вера старая шла в леса,
поселялась птенцом под стрехами,
льнула вышивкой к поясам,
откликалась в дубравах эхом…
Ладой встанешь на берегу,
руки белые – пара взмахов,
жрицей солнечной нарекут
за узорочье на рубахе.

Плат поспешно укроет косы,
песня росная отзвучит,
только в ней ещё есть покосы,
половодье весной журчит…
Нет смирения. В неба клин
засмотрелась озёрной птицей,
если Зорею нарекли,
будет свет в ваши окна литься.

До поры, а потом – молись,
Бог своё поменяет имя,
чтобы зверствовать не могли,
он при жизни Голгофу примет.
Так и явится – Человеком,
чтоб понятней, но не поймут,
он отважится, больше некому
прекратить на земле войну.
Но не внемлем –
два сильных волка,
тот, что чёрен, и тот, что бел,
друг у друга лакают с горла
кровь живую своих измен.

Сам Господь вопиёт поэтами –
мир ломается через нас!
А оттуда – свет фиолетовый,
точно лёд на фиалках глаз.
Серебро моё золочёное,
было-было, да в полный рост,
только зеркало стало чёрным,
да скулит на погостах пёс.
Хулиган наготовил пробки,
душу нежную затыкать,
и берёзку облапив робко,
пел ей пьяное, не слегка...

При Владимире, при втором,
Русь опять поломали начерно,
и ходили мы вдоль дорог,
и ругались, порою – матерно.
Сучье племя, из края – в край,
свет навылет, любовь – заплатами,
нанесённых любимым ран
несть числа, не святые, плакали…
Жеребёнок, куда бежишь?
через поле, скакун мой розовый…
ишь ты, резвый и смелый, ишь…
дай ещё постою на росстаниях…



22.03.2018г.