Марии тридцать лет, ещё девчонка.
По Божьему велению – вдова.
Каскад волос до пят, глазищи, чёлка.
Душа, как ветка мёрзлая - мертва.
Муж уходил на фронт весёлым, бодрым,
Вернулся весь больной… туберкулёз.
Сгорел, как свечка, не прошло и года.
Не плакала она… не стало слёз.
Лишь дети и держали - дочь малая.
Два пацана, ораву чем кормить?
Гремят ключи, пусты лари в сарае.
Неурожай в колхозе, как тут быть?

Ещё до свадьбы ей отец из драпа
Пальто купил, подбитое лисой.
А что лиса - не ужин, и не завтрак.
Валерка вырос… Лёвушка босой.
На рынок бы, продать пальто, да справить
Обувку детям… прикупить муки.
До Городца по Волге переправа…
Две вдовушки Маруси сундуки
Распотрошив, всё выгребли до донца,
И к пристани с рассветом на возке.
Когда над кручей поднималось солнце,
Подруги разместились на торжке.

На молодух взирали бабы косо…
Товар трепали, только мимо шли.
И лишь одна сронила:- Вот бы косу,
Такую, как у этой до земли,
Купила бы я, верно, не торгуясь.
И у второй, пожалуй, по рукам?!!-
Две Маши, не моргнув, переглянулись.
Взмах ножниц… пали два ручья к ногам.
Весь год потом косынок не снимали,
Пока по плечи волос не подрос.
Не шибко, может стольник сторговали
За пару пышных золочёных кос.

Послевоенный быт был небогатым,
Маруся, Маша - бабушка моя,
Не накопила ни рублей, ни злата.
Но чётко, очень чётко помню я,
Её уютной, ласковой и сильной,
С уложенной в пучок волос копной,
Она была до старости красива,
Так и оставшись мужнею вдовой.

И у неё всегда все было лучшим-
И хлеб простой, и на меду пирог…
Но главное, она в наследство внучке
Передала волос пшеничный шёлк…