-1-
Сосны шумят на взморье, тут и там - земляника, долго сидела на шторе белая бабочка блика.
Земляничные ранки, панская плоть сметаны. Скоро рванутся под танки дуэлянты-уланы.
-2-
И ничего дальше, и ничего больше. И ни моей фальши, и ни твоей Польши.
Плачут твои руки, вянут мои маки. Это - грызут суки, это - свистят раки.
...................................... ...................................... ......................................
-3-
Н. и Одессе
Живу среди отбросов, живу, живу, живу. И никаких вопросов? Уходим в синеву!
Уходим без прощенья, прощанья и потуг на типа возвращенье и отреченье вдруг
от сердца и от боли, от музыки внутри. Ты эти слёзы что ли с прекрасных глаз сотри.
Дороже боль и слёзы Хатыней и Одесс и тютчевские грозы всему наперерез,
и запахи аптеки, и Блок, и плен и тлен. И что нам эти пшеки, когда болит Шопен
над нами и Варшавой, Одессой, надо всем всегда имущим право вернуться в Вифлеем
под кровь "жидов из Польши", пролитую п о т о м, под то, что звука больше - под сказанное ртом
простого фортепьяно про пепел, боль и гнев, под то, что polak рьяный сумел вложить в напев,
мотив, опять воздетый к прекрасным небесам - "Когда горело гетто..." Он дальше знает сам.
|