На пажитях памяти пахнет поречкой,
поэтому, память спасает порой,
свистит мне отчаянно рак под горой,
конечно, свистит, оправдаться-то нечем.
Он прав и не прав, не о том разговор,
у всех невозможностей ножик в кармане,
и месяц-убийца крадётся в тумане,
грозит через щель не запахнутых штор.
На пажитях памяти вешки и межи,
а между – покосы, жнивьё и стерня,
и там навсегда потеряли меня,
и я в наши дни возвращаюсь всё реже.
Меня здесь не ждут, потому, ухожу,
слоняюсь за прошлого отпертой дверью,
я там, где ещё не убили потери,
где май пробуждает проснувшийся жук.
На пажитях памяти свой урожай,
и счастье, и горе там ходят в обнимку,
контрасты теряют альбомные снимки,
но память не хочет объятья разжать.
Смотри, это я – босиком по стерне,
малявка, презревшая боль как преграду,
у прошлой меня поучиться мне надо,
закрыв от чужих ожидания дверь.
Лопатками ровно... дыханье, замри!
сухие глаза, и отсчёт «девять, десять!»
Не лечатся раны слезами, как в детстве,
небес размывая ультрамарин.