Окошко окутано сумраком зимним,
Пыхтит самовар на коротеньких ножках.
Каминная сцена и занавес дымный,
Чуть-чуть одиноко и грустно немножко.

Привычно меняются жаркие роли,
В разгаре игра на камнях закулисья;
Сосновыми смолами запах намолен,
Огонь нараспашку – в оранжево-лисьем.

Скрипит упоительно кресло-качалка,
Глинтвейн пробирается в снежную душу…
Кто я в этом действе? Лишь тень-театралка,
В плешивом слегка полушалковом плюше.

Все страсти исчезнут с каминных подмостков –
Покорливо время в песочной минуте –
Мелькнут угольки своим светом неброским
И станут лохмотьями пепельной сути.

Нет снадобья лучше в сквозные метели,
Чем живость огня до озноба, до боли,
Когда мягким пламенем вечер застелен
И таешь до капли в горячей неволе…