Сер Ваня Лопатин, владелец столовой, Был истинный баронет. И он отличался лишь тем, что понтово Варил проблядушкам обед.
Женился он рано на жгучей брюнетки, Отнюдь не по воле своей. Родители сильно хотели, чтоб детки У Ванечки были скорей.
Хоть, Ваня лопух, каких свет и не видел, Но всё-таки жинку нашёл. Мисс Лена Пучкова, хозяйка «Колхиды» Тот клуб, где пел сам Либерзон.
Детишки росли, вместе с филками мамы, Которые Ваня имел. И он, отличаясь манерой упрямой, Уйти от жены захотел.
Их пару считали – московским бомондом, Средь тысячи звёзд Тулипье. Они отличались стабильным доходом Столовой, с сетью варьете.
У Вани была передача на Первом, Которую зритель смотрел. Как только суббота или воскресенье, Ванюша свой рейтинг имел.
И с рейтингом этим имел он проценты, Что Эрнст за эфиры башлял. И Ванечка хитрый, от Лены Пучковой, Доходы в тихую скрывал.
Года пролетели, Ирак уж свободный От гнёта и рабства и тут, Газетная утка страницы народной Гласит, будто Ваню убьют!
В стране демократии власти и веры, Где Ленин с Надеждой гулял. В стране, где история знала примеры, Как люд за свободу вставал,
Эфир прекратился на Первом канале, На Пушкинской митинг и вот, Плакаты и слоганы в воздух взлетали: «Верните!» - и подпись «народ».
Примьеру с утра доложили, что будто Ванька заказала жена, Но доблесть московской милиции мутной Спасла от убийства Ванька.
Примьер приказал: "Возвратить передачу И людям и Ваньки - респект! Не может страна без воскресного жрача И прочих обжорству сонет!"
Владелец столовой, Ванюшка Лопатин, От Ленке с детями ушёл. Задет за живое помят, но развратен, Разводное дело завёл.
И Ленкину книжку, с кредитками банков, Столовую и двух детей, Ванюша оттяпал, за тысячу франков, Что дал он судейству блядей.
А Лене Пучковой, когда-то богатой, Оставил столовую он. И Ленка там трудится слезой объятой, Что Ваня – еврейский гандон.
А Лена Пучкова ведь знает, что Ваня Подставил её и развёл. И киллеров он подкупил, задурманя, Которых никто не нашёл.
Нужны были Вани финансы супруги, Что той, по наследству, родня, Дарила, с лихвою, лишь откинув ноги, Пристраннейшей смертью уйдя.
Столовую тихо прибрал дагестанец, Курбан Магомедов Баши. А Ленка танцует в стрипбаре свой танец, Слезой за скупые гроши.
Не видеть ей детские слёзки и Ваню, Который подставить сумел. Высотная башенка, ум ей дурманит, Чтоб Ленкой полёт овладел.
А зрители смотрят как Ваня прекрасный, По телеку варит понос. Тибетская каша, фундук, ирис страстный, И тысячи Ленкиных слёз.
07.02.08. Максим Бланк, поэт из Москвы.
|