Опуская в кровь пьющую плоть
души смертных, кому подфартило,
ошибался в расчётах Господь
и души на меня не хватило.

Не в реальном, а в мире ином,
где кукушки дерутся за гнёзда,
в небе старом, дырявом, больном
в чёрных дырах распятые звёзды.

На тропинках медведей следы,
их созвездья рычат вечерами.
Там на млечных полянах цветы,
чтобы ангелы их собирали.

Потянувшись, зевнула среда, -
белый день навалился внезапно.
Умер, канул, пропал навсегда
лунный заяц, край неба царапнув.

Крик, как плач или смех вдалеке,
пряча слёзы, улыбка подкралась.
Журавлиный клинок в кулаке
зажимаю, чтоб вышибить жалость.

Прожил жизнь временам супротив
с ней бывало и сладко, и всяко.
Отпускаю, подруга, лети, -
но подняться не может бедняга.

Строк размер поджимает в плечах,
рифма женская жжёт в мини-юбке.
Жизнь, тебя я ломал сгоряча
и жалею об этом поступке.

Ошибался в расчётах Господь, -
ни-че-го на меня не хватило.
Только песен на раны щепоть,
смерть мне бросит в сырую в могилу.