Мы с братом родом из советского времени. Он старше меня на два года. Но оба родились уже после войны и узнавали о ней из рассказов родственников или из книг. ...Было это в пятидесятых, мне примерно три-четыре года, и я впервые начинала понимать, что война - это очень страшное слово.

В семье у нас папа нередко читал книги вслух. В тот день я сидела у него на коленях, и он дочитывал толстую книгу, название которой я узнала позже - "Молодая гвардия"...Шли последние страницы романа, где говорилось о казни молодогвардейцев. Я не всё понимала и запомнила только, как мама вдруг закрыла ладонями лицо и заплакала, а папа прервал чтение, сглотнул комок в горле, и в его глазах я тоже увидела слёзы. Заплакал мой брат. Ну и, конечно, я, почувствовав что-то всеобщее страшное и слёзное, заревела громче всех. Через день брат решил, видимо, внести свою лепту в борьбу с фашизмом. Когда родителей не было дома, он взял с полки томик "Молодой гвардии" и раскрыл его на последней странице. В школу он ещё не ходил, но немного читать и писать умел, чему я страшно завидовала. Он достал красный чернильный карандаш (почему-то запомнилось, что в детстве были в ходу такие карандаши - двойные: половина карандаша красная, другая половина синяя; их надо послюнявить, и они пишут ярко- красным с одной стороны или ярко- синим с другой). Так вот брат начал старательно рисовать пятиконечную звезду на полях страницы. Потом ещё одну, ещё...Я с восторгом смотрела, как он из скрещивающихся чёрточек одну за другой выводит красные звёзды на страницах книги.
- Можно мне? Ну, одну звёздочку! Можно, я нарисую? - Нет, - отвечал важно брат. - Ты не умеешь и всё испортишь. Вот тренируйся на листочке! - и он протянул мне тетрадный листок.
Пока, высунув от старания язык, я пыталась изобразить нечто, отдалённо напоминавшее звезду, брат реализовал следующий восхитивший меня порыв: на белом форзаце большими и не очень кривыми красными буквами он написал: "СМЕРТЬ ФАШИСТАМ!" Читать я не умела. Но прониклась его гордостью, когда он мне показал и зачитал своё творение.
Вечером пришли родители, брат показал им книгу, надеясь, вероятно, на похвалу.
- Ты сам это написал? Молодец! - сказал папа.- Только буква "Е" пишется в другую сторону, а остальное всё правильно. Ты молодец! Но давай, сын, договоримся: в книгах ты больше писать не будешь. Нельзя писать в книгах, понимаешь, это книга. Тем более такая святая книга - о войне...

А спустя года два-три я снова услышала это слово - "святое"применительно к памяти о войне. Помнится, летом гуляли мы, ребятня мелкая - старшему, наверно, не было десяти - возле дома. В игры все переиграли: и прятки, и "штандор", и скакалки, и наболтались вдоволь уже, усевшись на сложенные у соседского сарая брёвнышки. И вот кто-то затянул песню. Поём весело, голосим одну за другой. Вдруг оказалось, что на мотив "Священной войны" хорошо поются слова песни "В лесу родилась ёлочка". Забавное это открытие нас раззадорило, горланим что есть мочи, стараемся.
И проходит в это время мимо какой-то мужчина. Мы на него внимание обратили только, когда он схватил за шиворот самого рослого нашего мальчишку и очень серьёзно, даже зло говорит: - Прекратите петь! А ты, пацан, большой уже, чтобы понимать, чего нельзя делать! Не смейте поганить песню! Это - святое!

Замерли мы, притихли, а он отпустил парнишку и пошёл дальше. А ещё мы заметили пустой левый рукав пиджака, засунутый в карман…

Да, "святой", "святое" узнавали не из церковного обихода, не бывали мы в церкви, дети советского времени. Но то, что к святому нужно относиться с трепетом и преклонением, это уже сердцем почувствовали.И пронзительней ощутили смысл слов "без вести пропавший", которые с горьким вздохом иногда говорили мама и папа о своих родных братьях - Володе и Мите.
Так и вошли в память страшные и святые слова - ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА...