Искал он истоки в делах повседневных
мелодий тончайших, восторгов душевных,
а мог бы лежать на афганской меже
убитый и всеми забытый уже.

Мечтой уносился к местам позабытым,
где волны белеют под ветром сердитым,
пером пробиваясь в словесной руде,
а дни проносились в своей череде.

Но кто же мог знать как мучительно скоро,
оставив вдали наш грохочущий город,
минуя все омуты, сонные травы,
дойдёт он до зыбкой, сырой переправы...

Он был компанейский, весёлый, простой, —
поэт благородный со светлой душой.

2019


Об одном забытом имени

Известность и слава писателя чаще всего обратно пропорциональны качеству его произведений. Мифы о таких авторах, используя различные средства, сооружаются группой издателей, спонсоров и литературных агентов, проталкивающих то или иное имя в литературу.

Причём не без корыстного интереса, поскольку читатель платит не за талант, а за известность, – дым славы слепит глаза, приобщая к «яркой заплате» известной персоны, и читатель покупает все написанные им книги, не особенно вчитываясь в содержание, а критик закрывает глаза на стиль и композицию, о которых автор когда-то слышал, но что именно, не до конца понял. Впрочем, это и не столь важно – главное, что его книги нарасхват и издатель доволен.

Проблема здесь не только в том, что бездарность называют талантом, а ещё в том, что эти бизнес-проекты формируют литературный вкус, и когда появляется настоящий талант, то общество с уже сформированными канонами вкусовщины отторгает его, как прозаика или поэта, в их восприятии среднего уровня, поскольку он пишет иначе, чем те, кого общество привыкло считать лучшим, которых оно знает и кто с первого блюда был объявлен жрецом большого искусства.

Всё смешалось. Опыт восприятия искусства заточен на низкий уровень безоглядного потребительства. Этот уровень сделал работу писателя, сценариста, режиссёра, актёра не требующей особого напряжения. Нет никакой нужды из камня высекать искру «божественного огня», потому что никакая искра не требуется – стряпчие от искусства только повторяют азы за теми, кто уже сделал нечто подобное и добился искомых целей – поймал жар-птицу славы и заработал денег.

Среднестатистический уровень показывают не только откровенно бесталанные или посредственные авторы, к нему с помощью какого-то сверхмощного магнита притягиваются и довольно сильные в недалёком прошлом писатели. Они известны, при жизни зачислены в классики, и поэтому всё написанное ими идёт в печать, несмотря на корявость стиля, отсутствие внятной фабулы и скверный язык.

Многое из написанного и опубликованного ими грешит не только скорописью на потребу дня – произведения частенько выходят в свет без редакторской правки с неряшливой корректорской вычиткой. Но, видимо, так и должно быть, если современному читателю не до стиля и орфографии, и он сквозь пальцы смотрит на то, как сегодня пишут. Серо? Скучно? Бездарно? Ну и что? Нет точных сравнений, ярких эпитетов и метафор? Да полно вам, кому это нынче нужно?

Важно, чтобы было понятно, что хочет сказать автор, и тогда чем проще язык, тем лучше, – словом, пишите доходчивее, и вас быстро оценят и так же быстро забудут. Наконец, вы не Бунин, а чистота слога – это анахронизм, пусть этим занимаются эстеты (есть ещё такие?), вас читают, вы популярны, полон бумажник и нос в табаке. Что ещё надо?

Недавно ушёл из жизни прекрасный поэт Игорь Царёв. Перед смертью он был признан лучшим поэтом 2013 года, став обладателем «золотого пера» России. Но ни смерть большого мастера, ни звание лучшего не привлекли к нему повышенного интереса в читательском сообществе.

Остались холодны и на удивление забывчивы собратья по литературному цеху. Блок в стихотворении «Поэты» писал: «Друг другу мы тайно враждебны…». Сейчас бы выразился по-другому: друг другу мы безразличны. И не тайно, а явно. Как в рот воды набрав, молчат и критики, сетуя на то, что в современной поэзии нет истинных талантов. А это не так, и чтобы подумать иначе, достаточно прочитать хотя бы такие строки из наследия Игоря Царёва:

Вселенною правит нетленный закон:
Всё вечно, ничто не пройдёт без следа.
И против бумаги бессилен огонь,
И против огня бесполезна вода.

Не верь в беспощадность течения лет –
Со временем пыль обратится в гранит.
И добрый твой след, и недобрый твой след
Прибрежный песок навсегда сохранит.

Таких цитат из стихов Игоря Царёва, образцов чистого слога, можно привести великое множество. Читать его тексты – как пить живую воду. И не только. Сквозь холодный, как «старательский лёд», дух отточенной до совершенства строки, пробиваются ростки великой гражданственности, берущие начало в стихах Пушкина, Лермонтова, Некрасова и продолжающиеся в поэзии Блока, Маяковского, Симонова, Твардовского и – ближе к нам – в стихах воинов-афганцев:

Я мог бы лежать на афганской меже,
Убитый и всеми забытый уже.
И мог бы, судьбу окликая: «Мадам,
Позвольте, я Вам поднесу чемодан!»,
В Чите под перроном похмельный «боржом»
По-братски делить с привокзальным бомжом...

Иные галеры - иной переплёт.
И вновь под ногами старательский лёд:
В словесной руде пробиваюсь пером -
Меня подгоняет читинский перрон
И тот, кто остался лежать на меже,
Убитый и всеми забытый уже.

Поэзия Игоря Царёва – уникальный сплав опыта развития русской поэзии последних двух столетий. Тем не менее литературный официоз обходит это имя фигурой умолчания, напоминая чем-то подростка Клима Самгина из романа Максима Горького.

Перед глазами юного Клима подо льдом на катке погибли его друзья, Борис и Варя. Клим мог бы помочь, протянул ремень, но испугался, что утопающий мальчик может потянуть его за собой, и в страхе отскочил в сторону. Позже, чтобы оправдать себя, чтоб не мучила совесть, он стал спрашивать у себя: «А был ли мальчик? Может, мальчика и не было?» Наконец, он убеждает себя, что «мальчика вообще не было», и перестаёт думать о погибших.

Пройдёт каких-нибудь пять-десять лет, и, если атмосфера в литературном мире останется такой же удушающе-безразличной, как сегодня, об Игоре Царёве, большом таланте и блестящем мастере русского стиха, забудут все, кроме друзей и родственников поэта, учредивших, кстати, премию его имени.

Литературный дискурс молчит, оставив поэта ютиться в порталах «Сетевая словесность» и «Стихи. ру». Удивительное беспамятство, сравнимое с преступлением, поскольку речь идёт о гениальном авторе, место которого не в локальных сетях, а в литературных антологиях, хрестоматиях и в учебниках русской литературы – как школьных, так и вузовских.

Вадим Андреев. «Газета "Завтра", Авторский блог Вадима Андреева от 17 марта 2017г»