Взлететь пыталась глупость мудрецов, теней своих боялась смелость трусов, скрывали тайны маски за лицом и отсекалась плоть младенцев русых.
В бою разили женщин и детей, деды и бабки хоронили внуков, Не лаяли собаки на людей и звали их забытым словом суки.
Неверных звали крики и намаз объятья распростёр, а бог вчерашний лежал в грязи, не поднимая глаз, и слушал песни с Эйфелевой башни.
На Миссисипи божья благодать, - на камеру рабы линчуют белых. Не забывая Президенту дать меж глаз, но в конституции пределах.
В Московии лежит дневная мгла. Молчат куранты, тишина, как-будто не смерть, а жизнь хранит в яйце игла, в метро чужие, холодно и жутко.
Но есть страна, живущая во вне, понятна лишь безумию поэта. В ворота городские на коне там въедет девушка из Назарета.
|