Я поднималась под его «Гимнастику»:
Наклоны вправо-влево, «руки шире»,
Цитировали тайно одноклассники,
Что не услышишь в радиоэфире.

Слова вбивались весело и намертво,
Взывали к удовольствиям не плотским,
И даже, когда сердце его замерло,
Хрипел во всех дворах кумир Высоцкий.

Рвались и заедали плёнки хлипкие,
Их клеили и запускали снова
И слушали его порой с улыбками,
Но были и расплакаться готовы.

Я мыла пол в квартире под Высоцкого,
И под него же делала уроки,
И гения жалела одинокого,
Для многих ставшего живым истоком.

Истоком чести истинной и мудрости,
Сочувствия и совести глубокой,
Что заставлял забыть о детской глупости
И в гоноре не залетать высоко.

Есть имена, ценимые особенно,
И он, Высоцкий, светоч негасимый,
В стихах и песнях, яростных, отточенных,
Он весь – сплошной порыв, душа и сила.

Насквозь провидел подлость и неискренность,
Громил безжалостно фальшь и пороки,
И, ненавидя ханжество и выспренность,
Он вдруг ушёл совсем, ушёл до срока.

Давно мы стали без него сиротами.
Минует год пускай хотя бы сотый,
С тех пор, как осознала себя взрослою,
Мерило честной жизни – мой Высоцкий.