Когда ты приходила в этот дом, Был на двери встревожен колокольчик. А до тебя он жил, как будто, молча. По крайней мере, помню звон его с трудом.
Ты проходила в комнату и там Ругалась, что покрыты пылью книги. И на обоях грелись солнца блики, А раньше было всё не по счетам.
Не по счетам июль, рассвет и новый вторник, Окно, вдали торчащий почты шпиль… И даже книги и на книгах пыль И этот выцветший от солнца подоконник.
Туда поставишь ты смешную статуэтку. И шаг назад, критичный взгляд — годится. А я кляну часы, что вновь, как птицы, Летят к прощанию из этой моей клетки.
Ведь будет час, когда мы вновь простимся. Так суждено. За нас решило небо. Тебя ждёт муж. Без молока и хлеба Не может он. И мы, как прежде, злимся.
Ты на разлуку, что вдруг станет дольше, Когда ты в отпуск с ним опять уедешь. Я на сверкающие книги эти И на немой как прежде колокольчик.
Судьба шатка, как яблоко на блюде. Но будет осень. Будет непременно. И лето вновь в укладе ойкумены Проглочено вот этой пылью будет.
И несколько часов в спешащих сутках бронью Оставит снова нам судьба-ворюга. Критичный взгляд — пойдёт — и статуэтка с юга Найдёт с утра протёртый подоконник.
|