А гении остались в классе —

качаются в портретных рамках,

завхоз, степенный дядя Вася,

меж них расхаживает в тапках.

Их мысли загнанны в шрифты,

их парадоксы и причуды

колышутся, как пароходы,

не пароходы — корабли

из белого листа в линейку,

запущенные в лужах мая,

где я стою вся растакая

в красивом платье из тафты,

что делай из меня наклейку,

и клей водителям в кабины,

как гений чистой красоты,

с зелёнкою на двух коленках.

И думать нет ещё причины,

про миру-мир и горечь мирры.