Тебе, родной мой, было только двадцать В тот год, когда закончилась война. И обожжённые стволы акаций Забыть пытались жаркий плеск огня.
Когда казалось – миновали беды, Свирелью птичьей пела тишина. Послушницей смиренною победа Склонилася у вдовьего окна,
Но, потеряв любое чувство меры, На площадях плясала до зари. И молодым вином поила вера, Надежде настежь двери отворив.
Тебе, родной мой, было только двадцать (Мне б нынешней годился в сыновья), Но день - как вечность на смертельных плацах Концлагерей в круженье воронья.
Мальчишка, Господи, совсем мальчишка. Твой младший брат остался на войне. И мать в притихшем маленьком домишке Застыла ожиданием в окне.
И ты вернулся. И твои награды Позванивали гордо на груди. И жизнь грохочущею эстакадой Звала. В какие дали впереди?
Тебе ли знать? Да и кому возможно. О пройденном так страшно вспоминать. И будущее путано и сложно - Тогда ещё закрытая тетрадь.
