Дураки остались в дураках,
поспешив охаять вдохновенье.
Сам поэт, терзаемый сомненьем,
разобрался в собственных стихах.
Изменил неловкое названье,
утончил метафорами смысл,
и осталось доброе признанье
уловивших спрятанную мысль.
Не спешили б с критикой суровой,
не писали б злобных эпиграмм,
обнаживших лексикой дворовой
свой под маской съёжившийся срам!
Дали б слову-птице передышку
подыскать уютнее гнезда -
уложиться в новенькую книжку,
не испортив белого листа.
Нет, неистребимо наважденье
первый шаг анафеме предать,
заклеймить, погрязнуть в осужденьи,
ведь самим поэтами не стать...