ВЕСЬ ЭТОТ МИР – КАК НА ЛАДОНИ.
И коль в ладони нету лазу,
Я нахожу себя «на троне»,
Когда заслышу эту фразу:

«ВЕСЬ ЭТОТ МИР – КАК НА ЛАДОНИ!»

Но коль видны меж пальцев бреши,
Иная предстаёт картина:
Не на коне, а жалким пешим
Спешу покинуть Палестину.

ВЕСЬ ЭТОТ МИР – КАК НА ЛАДОНИ
В нём я: то - царь, то - нищий с торбой.
Бывает так, - пройдёт, не тронет,
А то со смаком, - да по рёбрам...

ВЕСЬ ЭТОТ МИР – ВОТ... НА ЛАДОНИ:
И Я СВОИХ ЛЮБИВЦЕВ ЗРЮ*:
Сократа, Тассо, Джона Донна…
Да, не забыть, - Альбер Камю!


«ВЕСЬ ЭТОТ МИР – КАК НА ЛАДОНИ!»

Я представляю этот мир
Застольем (Данте правит «Пир»),

И МНЕ НЕ БЫТЬ ЕМУ «СТОРОННИМ»!

* В начале стиха я использую женскую рифму как признак безбрежности и даже некоторой «пластилиновости» этого мира. Более того, дополнительного свидетельства того, что выражение «Весь этот мир – как на ладони» есть поэтическая метафора и, разумеется, не более. Но в этом мире мы имеем (или, во всяком случае, пытаемся убедить себя, что обязаны иметь) чётко сформулированную позицию отношения ко всему, что нас окружает. И это заставляет меня, в определённый момент перейти на мужскую рифму.
Редкий случай, когда мне кажется, что я прав.