Говорят: забывается,
Говорю: остаётся,
Ни дождём не смывается,
Ветром не унесётся,

Не исчезнет из памяти
Тишина полевая
Над пшеницей примятою,
Не имеющей края,

Где колосьев цепляются
За одежду побеги…
Тишина не меняется,
Нам казалось, во веки.

Лишь от клина отставшая
В небе крякала утка
Над телами уставшими
От потери рассудка.

С нею мы, словно узники
Между словом и делом…
Подвенечные сумерки
Мир окрасили белым.

Воздух, зноем пропитанный,
Всё над полем сгущался,
С паутинными нитями
В безрассудстве игрался,

Закрывая отдушины,
Затрудняя дыханье…
Наши тайны подслушаны
Ветерком на прощанье.

Ветер с юга усилился,
Поглотив шепот нежный…
С первой каплею вылился
Запах травный и свежий.

Тишина наша спряталась
Далеко и укромно
За глухими раскатами
Добежавшего грома,

За колодцами сохлыми,
Где уже не напиться,
За пригорками голыми,
За барханом пшеницы.

На щеку её девичью
Дождь накрапывал слепо,
И квадратом Малевича
Занавешивал небо.

Я поведал ей сон стихом
Моего дилетантства…
Капли падали зонтиком,
Рассекая пространство,

И линеились строками
Музыкальной палитры,
Били в листья потоками
Лопуховой клепсидры.

В небе чиркают молнии,
Дождь и гром – трёхединство…
Завтра снова, влюбленные,
Мы сюда возвратимся.

В тишине нашей верности
Мы опять обезумим,
Растворим душу в нежности,
Как и следует юным.

18 августа 1975 года, г. Харьков