Упала со стоном глухая осина И раздался собачий визг, лай. Оставь же, сердешный, мне вздох никотина, Стакан сорокоградусной дай.
Эх, не одолеть мне серьмяжьего века. Видать подохну так, ни за грош: Видать «бытовуха» сжила человека, Хоть человек собою хорош.
Я, нет, не жалею секунды, ни краски, Которой всполохнуло лицо, Когда испытал в первый раз женской ласки, Когда прослыл в первой подлецом.
Топтал, как петух, я различных «наседок»: Блондинок страстных, было – дурных; И даже случалось, всегда напоследок В драке честной бил я под дых.
Коль верил в причастие, я б причастился, Не верю я, увы, как на грех. Скорей по привычке во взмах помолился. Вот. И прошу прощенья у всех.
И мне говорят, что ступай, мол, ты с Богом, Хороший ты, наш человек, И выведет пусть тебя к раю дорога – Узнаешь цЕну сладости нег.
Нет, нет, - говорю (отступлю, поякстюся, В душе лишь отторжению рад), - Да и никуда грешный не испарюсь я: Прямая здесь дорога мне в ад.
Жалейте усопших, жалейте убогих; Ведь слёзы – они, как вода, Для мертвого дроги, для калика ноги, А для другого – нужда.
Заплакать же я никогда не сумею (Да, воспитанье было не то; Я все расскажу лишь зеленному змею, Собравши влагу краем пальто).
Смотрите сюда, что стою я небритый, Помятый, пьяный, грязный бугай (Спасибо отцу за мои габариты И месяцу зачатия – май).
Я так не узнал, кто же был этот гнида В утробе от кого я возрос. Твердили, по нему уж была панихида, Когда я был еще млакосос.
Вот черти его затащили в могилу, Когда он был совсем молодой. Но я же живу и живу через силу, Не в праве в раз покончить с собой.
Не стоило даже рубля нарождаться На белый, словно платина, свет, А сперматозоидом просто остаться – Нет человека: мук его нет.
Но не захотели родные аборта, Природа указала тот час, Когда кислорода схватила аорта И я подал вдруг миру свой глас.
© Copyright: Андрей Бузин
|