Пел хор под сводом церкви методистской,
Был свод, примерно, с небо высотой.
Играла виртуозно пианистка,
И в три ряда гремел хористов строй.

Звучали Доницетти и Маскани,
И Бернстайн, и даже Верди сам.
Сопрано с тенорами слух ласкали,
А задний ряд басами потрясал.

Меня влекло куда-то ввысь под купол
И дальше – сквозь древесную листву.
Сопротивляться было просто глупо,
Я молча покорялся колдовству.

Как будто к берегам иным причалил
И подданным я стал, и стал царём.
А кашель, что душил меня вначале,
Был снадобьем вокала исцелён.

Чернели строго смокинги и блузки,
Внимал им весь земной притихший шар.
И, слава Б-гу, хор не пел по-русски
И музыке словами не мешал.