Нас разлучали времена и страны. С клеймом одним – и в нищету, и в знать. Нас колдовали партии и кланы, но так и не смогли околдовать.
Дорога – вверх – до Иерусалима ... то круче, то положе серпантин. Когда была она неодолима, случалось, клином вышибался клин.
Из долгой тени – в свет, – от поворота, дорога, словно, выпорхнула вдруг. И было только ощущенье взлёта в какой - то замыкающийся круг.
Вот он - парящий над землёю город, где в каждом камне затаилась боль. И всё ж он стар не более, чем молод. Ему Творец доверил эту роль.
Он - пилигрим по терниям и праху. Здесь божий перст и справедлив, и свят. Забвенье не сопутствовало краху и спорам о духовности – распад.
Шоссе дышало зноем. Мы въезжали, как в ауру страданий и любви. Краеугольный камень. Две скрижали. На всех вершинах святость – на крови.
|