Пускай пройдут года, - Забудется едва ли Событие, когда Дзержинского снимали. На шее трос обвис, Но затянули краном! Шёл этот вандализм По голубым экранам. В шинели истукан Висел, как труп безногий. И цоколя стакан Враз опустел в итоге. И, покоряясь судьбе, На это дело в окна Смотрело КаГеБе – И не один не охнул! И ясно стало вдруг, На крыше и в подвале, Что Партии каюк, Что Щит и Меч в опале! Что рыцарь ВЧК Был предан поруганью И по большевикам В тот час прошло рыданье! Экс – член политбюро Ладонью вытер слёзки - Хоть пользуйся метро, Не жди стены Кремлёвской. Умрёт! Но в честь его Не назовут проспекта. Теперь он – рядовой. Ещё точнее некто. Взвыл бывший член ЦК «Гуд бай, автомобили. И море коньяка, И горы чахохбили. Ах, где теперь они, И сауны, и девы? Ах, золотые дни Застоя! Где вы, где вы?!» В тот час взрыдал старик – На всех и вся в обиде: « Я Первый большевик! И Ленина я видел! « Спецом» был! Спецпайки, Спецдачи, спецкурорты… Недавние дружки теперь воротят морды!» На редкость здоровА, Но ужасом влекома, Заплакала вдова Секретаря обкома. Заплакала вдова… - Кому терять охота Немалые права И ореол почёта!- Писатель КаГеБест, Увидев снитья сцену, Затрясся, словно лист, Затем полез на стену. И слёг в слезах, в поту. Пускал от страха ветры. И чем-то на спирту Отпаивали мэтра. А деятель искусств, Известный композитор, Почувствовал, что пуст, Что нужен инквизитор, - Чтоб творчества заря Его бы озаряла… И портретист не зря нырнул под одеяло! Ну, что поделать тут? О! Как судьба капризна… Рыдал весь институт Марксизма-Ленинизма. И, плача, обнялась С редактором – редактор… Журнала «Коммунист», Журнала «Агитатор». И, пьяные слегка, В слезах сморкались в шторы – И повара ЦК, И из ЦК шофёры. Завгар рыдал – дитя! – Кто слёзы те осушит? Дзержинский уходя, Грозил метро обрушить… Упали Щит и Меч – Последняя опора! Кто может уберечь От краха и позора? Как проживёт стукач Без премий и дотаций? Прошёл Великий Плач По стукачам всех наций. Но не рыдал народ. Безмолвствовал, как прежде, Герой на эшафот Готов идти всё реже… И лишь две бабы в раж Вошли – Как у могилы: « Железный Феликс наш! Куды уходишь, милый?» …Не пожелал удач Дзержинский. Не простился. На этих бабах плач Великий Прекратился. …История вольна! -Не надо ей опеки,- Ах! Где те времена! Там стоил хлеб копейки! Там были так добры, Дружили так наивно, Как будто две сестры,- Раиса и Наина!
|