Складки тонкого шелка кровавого сари
Обвивают изящно и нежно мой стан.
«Хари, Шива!»-кричат в спину мне: «Хари, Кали!»
Бьет синхронно с орущей толпой барабан.

Патетическим жестом ладонь окунаю
В чашу, с охрой до края налитой.
На белёной стене, отпечаток оставлю
В знак прощанья с друзьями.., родными.

…И по улицам мимо домов, в паланкине
Понесут меня к брегу священной Ямуны.
Воспевать меня будет толпа, как богиню,
Вырывая из рук моих спелые фрукты…

Погребальный костер уже ждет меня – знаю.
Уже ждут меня воды священной реки,
Где омою себя, тихо мантры читая,
Чтоб очистилась плоть для наряда вдовы.

Я брамину отдам все свои украшенья…
Жрец вотрет разъедающий лак в кожу ног…
Мне к ладоням приложат кусочки материй
И закрепят, связав ленточкой узелок…

А потом, обращусь я к властителям света,
Чтоб они до присутствия здесь снизошли.
Обойду свой костер трижды. Под песнопенья
И молитвы браминов. Да крики толпы…

Поднимусь на платформу, прощаясь со всеми.
Напоследок еще раз на всех посмотрю.
Там присяду на доски… К себе на колени,
Мужа мертвого, голову я положу…

Мой отец поднесет факел к хворосту – первый.
Хворост быстро начнет разгораться, играясь.
Что есть силы зажмурюсь, в душе сожалея,
Что от «hasuisin» поспешив, отказалась…

Будет больно… Но я опасаюсь не боли:
Через пару минут – шок, а следом – удушье.
Я боюсь, что за этой последней чертою
Я не встречу «виновника» - мертвого мужа…

…»Хари, Шива!»,- кричат в спину мне: «Хари, Кали!»
Завывает, синхронно с толпой, барабан…
Складки тонкого шелка кровавого сари
Обвивают изящно и нежно мой стан…